Звёзды примут нас. Борис Батыршин
космическая собачья амуниция, успевшая получить название «Скворец-Гав», была готова и ждала своего часа. Так что, перед тем как запихнуть Бритти в «переноску», её предстоит облачить в гермокостюм. Собака уже проходила эту процедуру, что не вызвало с её стороны ни малейшего понимания – наоборот, хвостатая бестолочь, как могла, брыкалась, выворачивалась и скулила, сетуя на жестокое с собой обращение. Ничего, пускай привыкает, статус собаки-космонавта обязывает.
…Кстати, о хвостах. Нестандартный покрой «Скворца-Гав» подразумевает особый матерчатый рукав для этой важнейшей части собачьего организма, и запихать его туда – это особая, тоже нестандартная задачка. Зато, когда это сделано – хвостом можно вилять, во всяком случае, пока в гермокостюм не подадут избыточное давление, и труба, где он помещается, не надуется, превратившись в твёрдую, еле гнущуюся палку, и не станет цепляться за кромки люков или ноги каждого встречного.
Я отсутствовал на «Гагарине» около двух месяцев, и тем более удивительно было, сколько здесь изменилось за столь краткое время, причём начинались перемены сразу, с порога, роль которого играл шлюз пассажирского лихтера. Переходной рукав теперь был не мягкий, гофрированный, а жёсткий, раздвижной. По его стенам и потолку ползли в особых пазах тросики с прикреплёнными широкими петлями – за них следовало схватиться и ждать, когда тебя отбуксирует в приёмный шлюз; точно так же надо было поступать и с багажом, к которому заранее крепились куски стропы с карабинами. Попав в шлюз мы, как положено, дождались, когда закроется внешняя заслонка, после чего откинули прозрачные забрала и, с удовольствием вдыхая кондиционированный станционный воздух, поплыли по короткому коридору к лифтовому контейнеру. Бритьку я из переноски выпускать не стал – собака не слишком хорошо переносит невесомость, и в прошлый раз, помнится, изрядно перепугалась и вдобавок ещё и оконфузилась, стошнившись прямо в стеклянный пузырь шлема. Как я потом вычищал её «Скворец-Гав»… но уж лучше это, чем вылавливать содержимое собачьего желудка её по всему коридору «рабочей», лишённой искусственной гравитации, секции станции.
На этот раз дело ограничилось жалобным скулежом. Гидравлические поршни перетолкнули «лифт» на вращающееся «жилое» кольцо, я открыл переноску, и Бритти отчаянно виляя заключённым в оранжевую матерчатую кишку хвостом, принялась подпрыгивать и всячески демонстрировать радость по поводу окончания неприятной процедуры. Она бы и вылизала меня с ног до головы, мешало забрало «Скворца». Я сжалился и снял шлем, и собака радостно кинулась целоваться – почему-то сначала к Юльке, и лишь потом ко мне.
Пассажиры со своим багажом по одному выбрались из лифтового контейнера. Я с удовольствием почувствовал под ногами мягкую ворсистую дорожку главного коридора «жилого» кольца, ощутил шесть десятых земной силы тяжести, с которыми нам теперь придётся тут жить. Юлька следовала за нами, собака, выглядящая в своём оранжевом комбинезоне весьма эффектно,