Западня. Мелани Раабе
реальность. Мне казалось это непозволительной расточительностью – у меня всегда была безбрежная фантазия, истории роились у меня в голове, и все это просилось наружу. Если верить родителям, истории я сочиняла уже в детском саду. В нашей семье даже было крылатое выражение: Линда и ее истории. Помню, однажды в начальной школе я рассказала подружке, как мы с мамой собирали в лесу землянику и вдруг на поляне увидели олененка. Маленького такого, в пятнышках. Он спал на травке. Я хотела подойти и погладить его, но мама не пустила, она сказала, что олененок почует запах человека и убежит, и к тому же маме олененка это вряд ли понравится, так что лучше нам оставить его в покое. А я все равно рада, что видела настоящего олененка, это так редко бывает. Помню, под каким впечатлением была подружка, как она говорила, что сама часто бывает в лесу и даже один раз видела косулю, но чтобы живого олененка… Я была горда собой – испытывала настоящее огромное счастье. И помню, как мать, когда эта подружка пришла ко мне в гости, вдруг зовет меня и спрашивает, зачем я рассказываю лживые истории. Ведь она же мне сто раз говорила, что врать нехорошо. И как я возмутилась: и ничего я не врала, просто она уже забыла, а я точно помню, как мы видели олененка. Мама покачала головой – опять Линда и ее истории – и сказала, что мы недавно смотрели фильм, где был олененок. И тут я вспомнила, откуда этот олененок. Конечно же – из фильма!
Фантазия – великая вещь, настолько великая, что с ней я заработала кучу денег. Все, о чем я до сих пор писала, было максимально далеко от моей жизни и меня самой. И вот теперь так странно – пускать чужих людей в свою жизнь. Я внимательно слежу, чтобы это были все-таки не совсем реальные события из моей жизни, напротив, я создаю преображенную реальность. Многочисленные детали изменены, отчасти потому, что я так решила – их изменить, отчасти потому, что не могу же я помнить все мелочи на сто процентов. И только одна глава, вокруг которой все и крутится, будет однояйцевым близнецом реальности: ночь в середине лета. Квартира Анны. Музыка, нестерпимо громкая. Кровь и пустые глаза.
В сущности, с этой главы начинается книга, но я пока не могу решиться – снова вернуться на то место. Вчера сказала себе: завтра начну эту главу. И сегодня снова думаю: завтра.
Писательство напрягает меня, но в хорошем смысле. Это мой ежедневный тренажерный зал. На меня хорошо действует – иметь перед собой цель, настоящую цель.
Кроме меня никто не замечает никаких перемен. Все как раньше: Линда сидит в своем большом уединенном доме и уведомляет своего агента и издательство о новой книге. Линда так делает раз в год. Ничего особенного. Все как всегда для моего литературного агента, ее зовут Пиа, которая уже поставлена в известность, что скоро появится новая рукопись, и которая уже, как и положено, радуется по этому поводу. Хотя она, естественно, удивилась, что я сменила жанр и вдруг решила написать триллер.