Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию. Дональд Калшед
в осмысленное целое. После этого мы перестаем понимать себя. Мы не можем рассказать собственную историю в виде согласованного повествования.
Эмили Дикинсон в своих стихах говорит об этом так:
Есть боль – настолько совершенна —
Что Сущность поглотит собой —
И перекроет Пропасть Трансом —
Для Памяти создав проход —
И тот, кто в обмороке, встанет
И беспрепятственно пойдет —
Там – где другой – хотя и зрячий —
Костей не соберет…[12]
Травматический транс, на который намекает поэтесса, – это то, что я ранее назвал системой самосохранения (Kalsched, 1996: 4). Эта защитная система имеет свой телос, или цель, которую мы постараемся постичь на следующих страницах. Случаи, представленные в этой главе и на протяжении всей книги, доказывают предварительную гипотезу, что задача системы самосохранения состоит в том, чтобы уберечь невинную сердцевину я от дальнейшего страдания в реальной жизни, удерживая ее в другом мире ради ее «безопасности». Кроме того, эта невинная сердцевина я является сакральной сферой человеческой личности, которую часто называют душой. Защитная система, которая «покрывает бездну трансом», пытается уберечь невинный остаток я от дальнейшего влияния страданий-в-реальности. Эта защита нужна для выживания индивида в угрожающем и травмирующем окружении, но она становится проблемой в долгосрочной перспективе, потому что психологический рост зависит от качества отношений с другими, ведь именно через отношения невинная часть я постепенно приобретает опыт. Диссоциативные защиты предотвращают этот процесс и, таким образом, затрудняют развитие личности.
Изолируя уязвимое ядро я, система самосохранения использует определенные, очень мощные силы того бессознательного, которое Юнг называл «коллективным» или «архетипическим». Эти силы, в свою очередь, часто переживаются как духовные или «нуминозные»[13]. Они могут ввести человека в транс или безжалостно фрагментировать внутренний мир так, что острая боль не будет ощущаться. Эти многообразные и изменчивые силы, которые принадлежат областям, находящимся за пределами Эго, приходят на выручку травмированной психе и заставляют ее диссоциировать. Изучая их, мы получаем возможность увидеть темные глубины психической реальности, в обычных условиях остающиеся скрытыми для нас. В обычных жизненных ситуациях эти силы[14] поддерживают функционирование Эго, но в критические моменты (при травме) они мобилизуются для защиты. В отсутствие помощи извне это приводит к психопатологии и застою в развитии.
То, что я называю силами, находящимися за пределами Эго, проявляется в сновидениях и другой продукции воображения во время процесса психотерапии. Эти персонифицированные присутствия можно найти во всех случаях, описания которых приведены в этой и в последующих главах. У читателя будет возможность найти здесь подтверждение
Пер. В. И. Постникова.
Немецкий теолог Рудольф Отто (1869–1937) стал использовать этот термин в своей книге «Идея священного». Он пишет: «Для этого я образую слово нуминозное (если от omen можно образовать ominous, то от numen получается numinous)» (цит. по:
Попеременно ангельские и демонические «силы», населяющие то, что Анри Корбен (Corbin, 1977: ix) называл mundis imaginalis, были предметом исследований теолога и библеиста Уолтера Винка (Wink, 1994, 1998). Для него является несомненным, что такие архетипические силы – это невидимые духовные реалии, которые часто являются доминируюшими как в человеческих сообществах, так и у индивидов. Винк приводит примеры описания этих сил в Новом Завете и особо указывает на послания апостола Павла, в которых тот, только вступив на путь своего апостольского служения, предупреждает о коварных сетях, которые плетут силы, враждебные жизни. Эти силы тем более опасны, что невидимы: «…наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6: 12).