Вычисляя звезды. Мэри Коваль
немедленно возразила я.
– В новостях сообщается иначе. Точно известно, что Вашингтон полностью уничтожен. Ставлю все свои деньги на то, что это – дело рук русских.
Натаниэль склонил голову набок.
– Повышенный уровень радиоактивности хоть где-то зафиксирован?
– Мы не смогли подобраться достаточно близко к месту взрыва, чтобы измерить уровень радиоактивности.
Идиот. Клинический идиот!
Но все же от принимаемых им решений многое сейчас зависит. И я принялась объяснять ему произошедшее по буквам:
– Повсюду падают камни, которые, во-первых, не сложно проверить на наличие радиоактивности. Во-вторых, взрыв атомной бомбы, как известно, куски земной поверхности за пределы атмосферы не выбрасывает. Энергии у атомного взрыва, понимаете ли, для этого недостаточно. Такое происходит только в случае столкновения значительной массы, движущейся на огромной, близкой к первой космической или, быть может, даже значительно превосходящей ее скорости, с земной поверхностью.
Глаза полковника сузились.
– Тогда вот что я вам скажу. В тот день и в Палате представителей, и в Сенате заседал Конгресс Соединенных Штатов, и таким образом все наше Федеральное правительство оказалось уничтожено. А еще и Пентагон, и Лэнгли… Даже если то было Божьим актом или, как вы считаете, метеоритом, разве русские не попытаются воспользоваться свалившейся им с небес благоприятной ситуацией?
Я откинулась на спинку стула и почти судорожно скрестила руки на груди в попытке защититься от внезапно нахлынувшего на меня холода.
Тут к дискуссии подключился Натаниэль:
– Итак, военные планируют оборону?
Слово «военные» он вроде бы и не подчеркнул, но тем не менее дал достаточно ясно понять полковнику, что предстоящим шоу, по его мнению, тому не руководить.
– Разумный вопрос, доктор Йорк… – полковник Паркер сделал паузу, и было явно, что эта пауза выверена до секунды. – Вы работали над Манхэттенским проектом. Я не ошибаюсь?
Натаниэль рядом со мной напрягся. Манхэттенский проект был захватывающим с научной точки зрения, но ужасающим во всех остальных отношениях.
– Не ошибаетесь, но ныне я сосредоточен лишь на исследовании космоса.
Паркер небрежно махнул рукой:
– Сегодняшнее утро у вас выдалось непростым. Понимаю, но все же приглашаю вас на заседание.
– Не уверен, что мне действительно есть что предложить.
– Вы сейчас все же лучший ученый в ракетостроении.
Ни один из нас не нуждался в напоминании о том, что множество людей из НАКА, скорее всего, погибли. Я положила руку на колено Натаниэля, стремясь поддержать его, как прежде поддерживал меня он.
Ненадолго воцарилось молчание, но зная не хуже своего супруга, что НАКА была не единственной ракетной программой в стране, я прервала затянувшуюся паузу:
– Я далека от того, чтобы недооценивать работу своего мужа, но напоминаю вам, что Вернер фон Браун работает в проекте «Подсолнух» в Канзасе.
Паркер