За звёздным горизонтом. Сергей Котов
попытаться зафиксировать попытку передачи, которая могла бы последовать. На прямой вопрос: «А как она может выглядеть, эта попытка?» контрразведчик, нахмурившись, ответил: «Как угодно. Прояви фантазию».
Ещё он просил отслеживать все контакты Митяя в поезде – на случай, если вдруг среди пассажиров или проводников затесался подельник. По его словам, это было крайне маловероятно, перед операцией всех тщательно проверили, но абсолютной гарантии не мог дать никто, даже они.
Я с тоской бросил взгляд на то место, где когда-то внутри вагона была установлена камера. Конечно же, теперь на её месте торчала уродливая заглушка. Системы видеонаблюдения массово уничтожались в первые месяцы после Революции, и до сих пор власти не решались снова начать их внедрение, даже на основе аналоговых технологий.
Мы дошли до конца вагона и по очереди опустили мусор в контейнер.
– Надо бы умыться перед сном, а я мыльно-рыльные в купе забыл… растяпа! – сказал он, словно извиняясь.
Я посмотрел в окно, на мелькающий сумеречный лес, залитый дымчатым туманом, едва подсвеченным ущербной луной.
– Да рано ещё вроде, – сказал я, посмотрев на часы; стрелки показывали половину десятого, – наверно, я бы почитал ещё, всё-таки готовится надо…
– Не знаю, в первый день надо немного дать слабину, – ответил Митяй, – чтобы пружина не лопнула.
Он подошёл к окну и опёрся на поручни.
А я вдруг поймал себя на том, что мучительно хочу узнать, что происходит у его в голове. Почему до сих пор он продолжает выполнять программу уже несуществующей власти Вечных. Может, сам рассчитывает на укол?.. неужели всё ещё верит, что такое возможно?
– Я боюсь гражданки, – вдруг сказал он, не поворачиваясь ко мне, каким-то тяжёлым тоном, будто выдавливал из себя слова.
– Что?– растерянно переспросил я.
– Боюсь, что смысла во всём этом больше не будет… – сказал Митяй, – в бою ведь всё просто: есть ты и есть противник. Тебе надо выжить – а для этого необходимо уничтожить его. Всё остальное вторично, так?.. А сейчас что за время наступает? Кто знает? – он вздохнул, – а ты почему решил на офицера идти?
– Да просто всё, – ответил я, – голодать больше не хочу. Я до того, как попасть в добровольцы, улицы успел хлебнуть. Сейчас на гражданке ведь неустроенность. Куда мне податься? Рабочим? А вдруг не возьмут? Потребуют, чтобы ПТУ закончил… а на что жить, пока учишься? Нормальным ребятам семьи помогают – а мне? На стипендию?
Митяй посмотрел на меня заинтересованно.
– Так даже… – проговорил он, – говорят, за вечных тоже воевали ребята, которые просто жить хорошо хотели. И не важно, что не так долго, как их хозяева…
– Ты к чему это? – просил я, сжимая кулаки.
– Что? – будто спохватился Митяй, – а, ни к чему. Не бери в голову.
Я хмыкнул и направился обратно в купе. Потом понял, что оставлять его одного в коридоре было бы не разумно – вдруг он и правда в тамбур полезет или ещё что в таком же духе? – и остановился возле висевшего