Женитьба господина Свина. Повести, рассказы, стихотворения в прозе. Андрей Сонин
я жил? Да ничем. Вот ведь что самое хуёвое! Хотя, впрочем, ведь в детстве я мечтал стать агрономом и жил какое-то время этой мечтой. Но не стал им. Папа – полковник, Парась Свинович, царство ему небесное – советовал мне пойти в армию и прочил блестящую карьеру. И я, дурень, послушал его. Вот и прослужил почти тридцать лет. Но не было у меня, наверное, любви к своей профессии, не было призвания. Вот ведь в чем беда. И служил я оттого без большой радости. Ну и пил в меру, ну и волочился за бабами. Ну и что теперь? Дожил ведь уже до седых лет, и один, как дворовая собака; и детей нет, и не любит меня никто. Сдохну вот, так никто и не вспомнит. Хотя есть друзья, впрочем, это хорошо. Есть Рыба, Пень, Заяц, Подорожник. Славные ребята! Но этого мало. Жениться надо мне, жениться на Луне-Яичнице. Как хорошо, что она наконец согласилась! Будет семья, детишки, своя жизнь – спокойная и стабильная – на старости лет. Вот и появится у жизни запоздалый, но всё же смысл. Хотя не любит меня Луна-Яичница – я это точно чувствую.
И тут Свин провалился в забытьё.
* * *
И снился нашему герою странный, но добрый сон. Вот он сидит на веранде своего дровяного домика, вернее, даже не домика, а огромного домищи, выглядящего не совсем современно, а как настоящий терем из детских сказок. Сидит он, одетый в просторную, расшитую затейливым узором рубаху, за накрытым белоснежной накрахмаленной скатертью столом. А напротив – блестящий медный самовар. И пьёт Свин из блюдечка горячий душистый чай, и закусывает его бубликом с намазанными на него маслом и вареньем.
С веранды вид замечательный: яблоневые сады, все в бело-розовом цвету, растянулись далеко-далеко, а за ними, почти у горизонта, вьётся серебряной лентой река. И утреннее солнышко светит тепло и ласково.
За столом, кроме него, детишек видимо-невидимо – человек десять. И все они такие светловолосые, мальчики стрижены под горшок, а девочки – с косичками и крупными цветными бантами. И все одеты так чисто и аккуратно – в фольклорно-народные наряды: расшитые рубашки да сарафаны. И возрастов они самых разных: от совсем почти младенческого до подросткового. И пьют тоже все чай, и ведут себя так почтительно и чинно.
А рядом со Свином восседает Луна-Яичница – красавица с намалёванными красными щеками, с пушистой пепельно-золотистой косой, в пёстром сарафане и расшитом бисером кокошнике. Восседает она важно и дует чай из блюдечка.
А прислуживают за столом две расторопные девахи – тоже в русских нарядах, только попроще, чем у хозяев. Одна девка толщины неимоверной – Сонька, а другая – ну прямо экзотическая птица – черномазая Фелисите. На веснушчатой Соньке сарафан смотрится вполне подобающим образом, но на негрессе совсем прикольно – как ватник на попугае.
– Хорошо-то как, Луна-Яичница, – молвит тут Свин и сладко потягивается.
– Хорошо-хорошо, батюшка, – почтительно отвечает ему супруга. – Извольте вот медку отведать – наш полицмейстер Пень вам его в подарок прислал.