Руслан и Людмила. Александр Пушкин

      И все мне дико, мрачно стало:

      Родная куща, тень дубров,

      Веселы игры пастухов —

      Ничто тоски не утешало.

      В унынье сердце сохло, вяло.

      И наконец задумал я

      Оставить финские поля;

      Морей неверные пучины

      С дружиной братской переплыть

      И бранной славой заслужить

      Вниманье гордое Наины.

      Я вызвал смелых рыбаков

      Искать опасностей и злата.

      Впервые тихий край отцов

      Услышал бранный звук булата

      И шум немирных челноков.

      Я вдаль уплыл, надежды полный,

      С толпой бесстрашных земляков;

      Мы десять лет снега и волны

      Багрили кровию врагов.

      Молва неслась: цари чужбины

      Страшились дерзости моей;

      Их горделивые дружины

      Бежали северных мечей.

      Мы весело, мы грозно бились,

      Делили дани и дары,

      И с побежденными садились

      За дружелюбные пиры.

      Но сердце, полное Наиной,

      Под шумом битвы и пиров,

      Томилось тайною кручиной,

      Искало финских берегов.

      Пора домой, сказал я, други!

      Повесим праздные кольчуги

      Под сенью хижины родной.

      Сказал – и весла зашумели:

      И, страх оставя за собой,

      В залив отчизны дорогой

      Мы с гордой радостью влетели.

      Сбылись давнишние мечты,

      Сбылися пылкие желанья!

      Минута сладкого свиданья,

      И для меня блеснула ты!

      К ногам красавицы надменной

      Принес я меч окровавленный,

      Кораллы, злато и жемчуг;

      Пред нею, страстью упоенный,

      Безмолвным роем окруженный

      Ее завистливых подруг,

      Стоял я пленником послушным;

      Но дева скрылась от меня,

      Примолвя с видом равнодушным:

      «Герой, я не люблю тебя!»

      К чему рассказывать, мой сын,

      Чего пересказать нет силы?

      Ах, и теперь один, один,

      Душой уснув, в дверях могилы,

      Я помню горесть, и порой,

      Как о минувшем мысль родится,

      По бороде моей седой

      Слеза тяжелая катится.

      Но слушай: в родине моей

      Между пустынных рыбарей

      Наука дивная таится.

      Под кровом вечной тишины,

      Среди лесов, в глуши далекой

      Живут седые колдуны;

      К предметам мудрости высокой

      Все мысли их устремлены;

      Всё слышит голос их ужасный,

      Что было и что будет вновь,

      И грозной воле их подвластны

      И гроб и самая любовь.

      И я, любви искатель жадный,

      Решился в грусти безотрадной

      Наину чарами привлечь

      И в гордом сердце девы хладной

      Любовь волшебствами зажечь.

      Спешил в объятия свободы,

      В уединенный мрак лесов;

      И там, в ученье колдунов,

      Провел невидимые годы.

      Настал