Враг един. Книга вторая. Чёртов плод. Свенья Ларк
гидрантом, и посмотрел на часы. Торги должны были начаться в два часа дня, до открытия оставалось ещё минут сорок. В душный зал раньше времени идти страшно не хотелось – на улице было славно, в Торонто всё ещё стояла золотая осень, немного непривычная Флинну после промозглого Хельсинки, где накануне его отлёта как раз выпал первый снег.
На маленьких деревянных крылечках кирпичных домиков с полукруглыми окнами и островерхими крышами были аккуратно выставлены крупные тыквы, остроконечные шляпы и фигурки разнообразных игрушечных монстров. Домики трогательно соседствовали с возвышающимися на противоположной стороне улицы многоэтажными бетонными громадами и казались необыкновенно нарядными на фоне сияюще-синего октябрьского неба.
Терпкий осенний воздух трепал волосы порывами пронизывающего ветра, и ветер этот был словно струи ледяного расплавленного хрусталя в золотистых лучах солнца, которое пробивалось сквозь сыплющиеся на землю пожелтевшие листья.
«Нет на свете явления природы более красивого и завораживающего, чем осенний листопад», – философски подумал Флинн, перекатывая меж широких, сплошь покрытых татуировками ладоней подобранный с земли гладкий, словно пуля, жёлудь (выпитая час назад пара рюмок крепкого, как обычно, настроила его мысли на возвышенно-лирический лад).
Мир вокруг невообразимо прекрасен – и невообразимо холоден, словно взгляд василиска. Если долго смотреть на него, наверное, можно окаменеть под этим взглядом и застыть меж красно-золотых деревьев ледяной прозрачной скульптурой, безмолвным памятником собственному прошлому – но кто сказал, что люди замирали не от восхищения, встретившись со взглядом василиска?
Флинн проводил взглядом с жужжанием прокативший мимо красный одновагонный трамвайчик, обкатывая в уме последнюю фразу. Надо бы не забыть её записать – может, пожалуй, получиться неплохая баллада. За что Флинну нравилось сочинять песни, так это за то, что те всегда приходили к нему сами. Он не представлял себе, как люди пишут, например, романы под триста страниц. Ведь для написания хорошего романа, наверное, десять лет по миру шляться надо… а для написания хорошей песни вполне хватит и одного-единственного дня.
Мужчина снова посмотрел на часы и потянул на себя тяжёлую дубовую дверь, шагая обратно в здание.
В просторном, залитом электрическим светом фойе было людно; под белым лепным потолком раздавался пчелиный гул множества оживлённых голосов. Телемонитор на облицованной розовым мрамором стене беззвучно демонстрировал последние новости: какие-то грязные улицы под тропическим небом, заполненные толпами скандирующих что-то людей, бронетранспортёры, баррикады из автомобильных покрышек. «Новый, более серьёзный виток конфликта в так называемой Новой Африке не за горами, – сообщил телеканалу высокопоставленный источник в службе безопасности страны. – А теперь к новостям спорта…»
В мире всё было как обычно.
Флинн мрачно усмехнулся,