Несколько тёмных историй. Игорь Валерьевич Мерцалов
останавливайся, – сказал Канат.
– Не дурак.
– Эй, парни…
Сергей нервно выкрикнул, перебив меня:
– Нет!
Серый «Volkswagen» со смятой крышей и разбитыми стёклами пролетел мимо нас по правому борту.
– Пожалуйста! Это Лёшкина машина, я её знаю!
Сергей, сморщившись, как от зубной боли, сбавил скорость.
– Знакомый, что ли?
– Сосед! Остановите, пожалуйста!
– А если она рядом? – воскликнул Канат.
Но Сергей уже принял решение. «ГАЗель» остановилась и двинулась задним ходом.
– Авось пронесёт. Вон, солнце уже появилось.
– Ох, алла… – протянул Канат.
***
Величественное солнце, равнодушное к бурлению человеческого мирка, неторопливо восходило на свой небесный трон. Я сидел на раме лежащего велосипеда. Один из патрульных подошёл ко мне и протянул сигарету.
– У вас кончились? Возьмите.
– Благодарю.
Пальцы дрожали, две спички пропали даром. Полицейский взял у меня коробок, сложил жёсткие ладони «лодочкой», чиркнул и протянул мне надёжно укрытый от ветра огонёк. Я поймал его дрожащим концом сигареты и глубоко затянулся.
– Расскажите толком, – попросил полицейский и сел рядом со мной на корточки. – Вы знали погибшего?
– Да, с детства, – проговорил я. – Это Лёшка Шарафутдинов. На соседней улице жил.
– А его… подругу – знаете?
Я ответил не сразу: тупая спица в сердце мешала говорить.
– Знаю. Тоже с детства.
– Серьёзно у них было, да? – участливо спросил патрульный.
– Надо полагать.
Что тут ещё скажешь? Задранная юбка, лифчик на полу машины – да, надо полагать, у них всё было довольно-таки серьёзно.
– Как её звали?
– Кружилина. Оксана Витальевна. Давайте об этом потом, – попросил я.
Он внимательно посмотрел на меня, кивнул и встал.
Я достал смартфон и открыл папку с фотографиями Ксанки. Смотреть на них было сродни мазохизму, но нужно было прогнать видение изломанного тела и кровавой каши вместо правой половины лица. Левая половина уцелела. Я провёл много времени возле смятой машины, глядя на белую щёку с родинкой посреди чёрных лоскутьев плоти. Она казалась чашечкой какого-то отвратительного цветка.
Мы у неё дома, мы в поле (Ксанка в венке из одуванчиков), мы в кафе, мы городском парке, мы на вечеринке у друзей (Ксанка на поддаче, и сама она этого снимка никогда не видела). Ксанка на берегу реки. Ксанка после душа, прикрывается полотенцем и притворно сердится на меня.
Мы в детстве. Мне десять, ей восемь. Растрёпанные, счастливые. Большая компания детворы играла в догонялки, а мой отец наугад щёлкнул нас на свой доисторический «ФЭД». По случайности я и Ксанка оказались рядом, словно позировали на фоне бегающих друзей. Потом я решил, что этот снимок был знаком судьбы, потому и отсканировал его.
Да уж, знак… никогда раньше не обращал внимания, что точно между нашими фигурами на заднем плане замер Лёшка.