Исповедь алкоголички. Галина Григорьевна Черненко
любое спиртное в любых количествах, это яд. Поэтому я рассуждаю не так как большинство.
Но я прошла этот путь сама, и туда, и обратно. У меня получилось обратно. Я просто счастливица. Совет у меня ко всем один, не надо даже пробовать. Это путь в никуда.
Кто меня знает лет с тридцати, тот узнает сразу про кого речь. Хотя имена я изменю, все живы и надеюсь, здоровы. Хотя вопрос спорный, потому что в тему. Хотя и пойдет речь совсем не об алкоголе, а о том, что похуже и позлее.
Мальчику, назовем его Вова, тогда было лет семь, восемь, а маме его, наверное, чуть-чуть за тридцать. Папа ушел от них давно, Вова и не помнил его вообще. А мама старалась изо всех сил. Годы были тяжелые, девяностые. У нас в Иркутске было жестко очень. Каждый выживал, как мог. Вовина мама торговала на рынке всякой мелочевкой. Потому что машины у нее не было, а деньги как-то надо было зарабатывать.
Работали мы тогда все, с утра до темноты. А Вовка целый день был дома один. Благо, рынок рядом, можно было к маме прибежать. И собака была черный ньюфаундленд, тоже как-то веселила Вовку. Попить и покушать дома было, а вот мамы дома почти никогда не было, только вечером. Нам, тогда тридцатилетним девкам, честное слово было не до детей.
И в один прекрасный день Вова пропал. Таня, так назову его мать, за два часа почернела. К кому ей было бежать? Прибежала к рыночным подружкам. Это днем мы барыги, а ночью люди, оказывается. Вот всей толпой и отправились мы его искать. Кто-то пешком, а у кого были машины, те за рулем. Знаете сколько искали пацана? Ни много ни мало, почти двое суток. Нашли, потому что из колодца ночью к костру вышел. К бомжам прибился.
Но никто тогда никаких анализов не делал. Слава богу, что нашли, да живого. А Вовка узнал, что есть другой мир, и стал периодически бегать. Все со временем к этому привыкли. Спустя десятилетия я задала себе вопрос, а чего же пацану дома не хватало? Ответ прост, любви и внимания. Хотя Таню я не виню, не до любви нам тогда было, не знали, чем детей кормить. Но дети тоже не лыком шиты, давали они нам жару.
Но взрослели они, и умнели, понимали нас молодых и дурных, и все жили дальше. И Вова жил. И вроде все хорошо со стороны, и Таня вроде, как всегда, ничего лишнего на лице не написано. Ходим мимо друг друга, здороваемся. Дети выросли давно, мы тоже местожительство многие поменяли. Так что встречи редкие и короткие. Поприветствовали друг друга и дальше пошли, общего то ничего не осталось.
И вдруг однажды легла мне Таня на грудь и зарыдала. Оказывается, Вовчик ее на игле сидит. Сейчас из центра реабилитации вышел, девчонку встретил, женится собираются, вроде два месяца в завязке. А я спросила про отца, Вовиного отца, он то знает, может поможет чем? Но Таня грустно покачала головой, и пошла надеяться на бога. Видимо поплакалась мне и легче стало. Ну и слава богу.
Встретились мы года три спустя. Она даже вопроса ждать не стала, сама все рассказала. Не помогла Вовке ни любовь, ни женитьба. Все вернулось на круги своя. Сейчас уже и матери не стесняется и шприцы не прячет. Но иногда все-таки пытается выйти из