Отдел убийств: год на смертельных улицах. Дэвид Саймон
далеко ходить не надо – вспомните хоть Джина Кэссиди, истекающего кровью на углу Эпплтон и Мошер.
То, что произошло в Западном районе, называется «полицейская работа». И если больше никто во всем департаменте этого не понимает – ну, Макларни может выразиться просто и красноречиво: на хрен Монро-стрит и на хрен их. Он решил, что и близко не подойдет к тому делу. Лучше заняться чем-то продуктивным и удовлетворительным: он разберется с нападением на Кэссиди.
Сразу после новостей о беременности Патти он написал капитану запрос о предоставлении двух людей из Западного района, начиная с 1 февраля, сказав себе, что, если придется, они будут копать до самого суда в мае. Больше ничего не оставалось: проиграть в суде по нападению на полицейского, причем конкретно этому, – немыслимо.
Капитан дал добро, и Западный прислал двух лучших людей. Это была парочка в стиле комикса «Матт и Джефф»: Гэри Таггл – низенький жилистый черный паренек, работавший в штатском, и Кори Белт – высокий толстошеий монолит с внешностью и характером дефенсив энда, что особенно импонировало Макларни – в прошлом университетскому лайнмену. Оба умные и приличные, оба агрессивные даже по меркам Западного. На улицах Макларни наслаждался даже внешним видом своей новой команды – очевидным контрастом между толстеющим тридцатипятилетним сержантом и двумя подтянутыми хищниками под его началом.
– Подъезжаем мы к углу, я выхожу, – рассказывал Макларни после очередных приключений на западной стороне. – Преступники просто смотрят на меня и думают: «Без проблем, от этой развалины я убегу». Потом из машины выходят двое – и все автоматически разворачиваются и кладут руки на стену.
Макларни, Белт, Таггл – с первого числа месяца эта троица каждый будний день проводила на улицах Западного, опрашивала жильцов на улицах рядом с местом преступления, трясла свидетелей, проверяла даже самые расплывчатые слухи.
Но и теперь, через девять дней, Макларни с группой предъявить нечего. Ни новых свидетелей. Ни оружия – все еще. Ничего сверх того, что было известно в октябре. На улицах уже даже забыли о стрельбе четырехмесячной давности.
Снова собираясь этим утром в Западный, Макларни чувствует, как страх прирос еще чуть-чуть. Когда-то он был сержантом Кэссиди, звал его другом, и теперь не может видеть дело иначе как крестовый поход. Не только из-за того, что оно значит для Кэссиди, но и из-за того, что оно значит для самого Макларни: для кого значок есть его суть и одержимость, что в наше время встречается редко, и кто пылко верит в братство копов – язычество не хуже других для честного ирландца.
Терренс Патрик Макларни уже давно открыл в себе эту одержимость – в день, когда ехал на патрульной машине в Центральном районе и принял вызов на сработавшую сигнализацию в банке на Ютоу и Норт. Разве может быть ощущение лучше, чем когда несешься по Пенсильвания-авеню с синими мигалками и заставкой «Шафта», орущей из кассетника на переднем сиденье? Разве бывает кайф больше, чем