Отдел убийств: год на смертельных улицах. Дэвид Саймон
type="note">[12]. Через час Дик Фальтайх отправляется домой быстренько принять душ, чтобы потом вернуться на вскрытие. Лэндсман будет в постели уже к восьми утра.
Но когда в окна шестого этажа просачивается солнечный свет и доносится шум утреннего часа пик, ошметки H88013 – убийства на Голд и Эттинг – так и лежат перед Томом Пеллегрини, этим упитым кофе призраком, что пустыми глазами таращится на протокол первого патрульного, дополнительные данные, квитанции по вещдокам, отчет о приеме тела и отпечатки пальцев Рудольфа Ньюсома. Плюс-минус какие-то пятнадцать минут – и это Пеллегрини бы выехал на Гейтхаус-драйв, где поджидали живая жертва и живые свидетели, готовые добавить убийство в список раскрытых. Но попал Пеллегрини на Голд и Эттинг, где на него с внезапным немым пониманием уставился двадцатишестилетний мертвец. Лотерея.
После отъезда Лэндсмана Пеллегрини еще десять часов ковыряет эту катастрофу по краям – организует материалы, звонит помощнику прокурора штата, чтобы выписать повестку на слушание большого жюри для Кэтрин Томпсон, передает личные вещи жертвы в отдел вещественных доказательств в подвале штаба. Тем же утром патрульный Западного района звонит в отдел по расследованию убийств насчет уличного пацана-наркодельца, которого взяла полуночная смена и который якобы что-то знает о стрельбе на Голд-стрит. Похоже, он готов заговорить, если ему снизят залог в связи с обвинением в обороте наркотиков. Пеллегрини допивает пятую чашку кофе и едет в Западный, чтобы взять короткое показание у пацана, якобы видевшего, как после стрельбы трое мужчин убежали с Голд-стрит на север. Он говорит, что знает одного, но только по имени Джо: заявление довольно конкретно, чтобы соответствовать истинным событиям, но при этом расплывчато настолько, чтобы не принести никакой пользы. Пеллегрини спрашивает себя, правда ли парень там был – или наслушался об убийстве на Голд-стрит за ночь в обезьяннике и постарался грамотно обернуть сведения себе на пользу, чтобы отделаться от обвинений.
Вернувшись в отдел, детектив подшивает его показания к делу H88013, а папку подкладывает под дело Роя Джонсона на столе административного лейтенанта, который заступил на смену с восьми до четырех часов и теперь уже уехал домой. Сначала хорошие новости, потом плохие. Затем Пеллегрини отдает ключи от «кавалера» детективу на смене с четырех до полуночи и едет домой. Время – чуть позже семи вечера.
Через четыре часа он возвращается на полуночную смену и кружит, как мотылек, у красного огонька кофемашины. Несет полную чашку в инструктажную, где до него начинает доебываться Лэндсман.
– Привет, Филлис.
– Привет, сержант.
– Раскрыл уже дело, да?
– Мое?
– Да.
– Это какое именно?
– Свежее, – говорит Лэндсман. – С Голд-стрит.
– Ну, – медленно произносит Пеллегрини, – уже готов выписывать ордер.
– Ну прям?
– Ну прям.
– Хм-м-м, – Лэндсман выпускает сигаретный дым в телеэкран.
– Но есть один нюанс.
– Это