Его Высочество Пиц. Узы. Елена Бауэр
по матери. Арсеньев отправился выяснить, насколько это было бы уместно. К счастью, оказалось, если не принимать участия в самом действе, а лишь понаблюдать за карнавалом со стороны, это никаким образом траура не скомпрометирует. Так и поступили. Братья были в восторге. Радость на мгновение снова заглянула в их жизни.
В середине февраля к ним приехал двоюродный брат, Константин Константинович. Он внес в их жизнь забытую струю легкого веселья и беззаботности.
Только братья начинали потихоньку оправляться после всех несчастий, как их постиг новый удар. Злой рок, выбрав жертву, не собирался ее отпускать. Из объятий ангела бездны было не вырваться.
Первого марта в два часа дня Сергей, бледный как полотно, ворвался в комнату Павла без стука и дрожащими руками протянул ему телеграмму от Цесаревича, в которой тот сообщал, что на отца было совершено покушение. Император был серьезно ранен и истекал кровью. Через час пришла вторая телеграмма, уже о смерти Государя.
Великие Князья немедленно отправились в Санкт-Петербург, чтобы успеть на прощание с отцом. В Берлине выразить соболезнования к ним в поезд приехал Вильгельм I. Старик был искренне разбит горем и много плакал. Все это было невыносимо. Наконец, поезд снова тронулся в путь.
У Павла разрывалось сердце от противоречивых чувств. Он искренне любил отца. Потерять родителя столь неожиданно было адским испытанием. Не прошло еще и года после ухода обожаемой матери, и вот теперь он осиротел полностью. Великий Князь задыхался от возмущения и гнева при одной только мысли, что террористы смогли воплотить свои злодейские замыслы. Мерзавцы! Убить Царя, который дал крестьянам свободу, провел столько реформ и через несколько дней собирался рассмотреть проект конституции! Черная неблагодарность! Однако на фоне нестерпимого горя и неприятия, на мгновение из глубин сознания выныривала крамольная мысль, что для семьи, возможно, это к лучшему… Тут же юношу одолевали стыд и раскаяние за это свое ужасное чувство, которое он хотел бы утопить в темном омуте печали, чтобы оно никогда не поднимало голову. Но начинался новый круг еще более глубокого горя, затем гнева и далее по порядку…
Сергей видел, что брата терзают мучительные думы. Он сел рядом.
– Пиц, знаю, твоя душа тоже разбита и перевернута. Эти события все уничтожили… – Сергей положил руку на свою грудь, где комком стояла боль. – А более всего меня гложет, что я был зол на отца и желал справедливости… Я не мог представить себе, как мы будем жить в его новой семье. Не видел нас всех вместе после возвращения из Италии. Видел тебя, себя, братьев, но не его. Я словно вычеркнул Папá из будущего, пока он еще был жив…
– Меня тоже разъедает эта мысль…
Павел не признался брату в том, что в Риме со злости посылал отцу страшные проклятия. Он боялся, что Сергей посчитает его чудовищем…
Старший брат обнял Пица.
– Мы были расстроены из-за Мамá. Господь все видит и знает, что это слишком мучительно! Как человеку вынести такое? – Сергей задумался. – Одно хорошо, что Арсеньев