Бывшие. Боль и любовь. Дана Стар
газета упала на пол, явив миру тот самый злосчастный разворот.
– Добрый день.
Я бросил взгляд на мои карманные часы с цепочкой – уже и правда было больше двенадцати. Толстый, с жидкими прилизанными остатками шевелюры, вошедший джентльмен мне не понравился сразу. Он явно не вовремя. Проявив вежливость, я поприветствовал его, пытаясь улыбаться, однако это вышло прескверно – при каждом движении секундной стрелки в голову вновь врывался мощный импульс, напоминая о неудачном падении со сцены.
– День добрый… Ох, простите… – виски пульсировали болью, и я почти завыл, издавая жалкий стон.
– О, вам плохо?
Нет, он не сделал обеспокоенный вид, произнеся фразу, не позвал врача, а продолжил стоять надо мной, равнодушно ожидая, когда мне станет лучше. Я огрызнулся, злясь на бесчувственного нарушителя моего спокойствия.
– Не ожидал сегодня посетителей. Меня ведь тут никто не знает в Лос-Анджелесе. И да – мне плохо! Я же упал вчера и ударился головой. И она, как видите, болит!
– Прошу меня извинить, я не представился. Меня зовут Питер Алан Грейт.
– Аарон Бейли. – я грубо пожал руку мистеру Грейту, попутно изучая его. Какой он предстал передо мной? Сорока лет отроду, на пальце обручальное кольцо с гравировкой, на морщинистом гладко выбритом лице – спокойствие и уверенность. Он явно курил, это было видно по грубой пожелтевшей коже рук и также чувствовалось по едкому запаху табака от волос и одежды, но, будучи человеком интеллигентным, мой седовласый собеседник сделал попытку скрыть благоухание сигарет за стойким ароматом Dior. Нарушитель тишины был невысок ростом; его фирменные ботинки, начищенные до блеска, и деловой костюм из дорогого материала должен был показать мне, что Питер Алан Грейт далеко не беден. Я встал с кровати, распахнув одеяло и схватив рубашку: надоело сидеть в одном нижнем белье! Медленным, оценивающим взглядом посетитель прошелся по моему телу. Воспитанный человек бы отвернулся.
– С вашего позволения, наконец, оденусь. Я даже не успел толком проснуться! Вы тоже интервьюер? У меня правда болит голова, поэтому трудно о чем-либо вести беседу. – надев серую рубашку и натянув брюки, я вновь присел на кровать. – Если наш разговор можно отложить, то искренне прошу это сделать.
– И что, сильно болит?
– Да! Кажется, внутри меня часы Биг Бена отбивают полдень. – мое нешуточное сравнение вызвало у Грейта взрыв смеха.
– Да, вчера вы грохнулись как старый комод! Хорошее фото, кстати. – он ткнул носом ботинка в газету, мирно лежащую на полу. Без малейшей тени улыбки я бросил обиженный взгляд в его сторону. Он что, думал, мне весело вспоминать, как, подойдя к краю сцены, закололо в ладонях, как остановилось сердце? Да, он так считал, будь я проклят! Знал бы он, чем закончится наша встреча. А если и знал, то это бы объяснило его поведение. Ах, Питер!
– Это не смешно вовсе! – я все-таки сорвался, не контролируя свою силу. Кулаки налились кровью, а глаза почти запылали огнем. – Неужели вы думаете, что упасть с высоты на пол и удариться головой было чертовски