Всего лишь я. Ксения Пашкова
ее в курс дела, а потом поедешь на учебу, ладно?
– Ничего не ладно! – Фыркнув, я преграждаю ему путь к выходу. – Почему я должна общаться с сиделкой, которую ты решил нанять?
– Потому что это в интересах твоей матери. – Он старается говорить тем же ровным и спокойным голосом, что и в начале беседы, но у него ничего не выходит.
– А вот и нет, – спорю я. – На следующей неделе у нее встреча с новым врачом. И по-настоящему в ее интересах рассказать ему, что с ней произошло.
– Она так и делает.
– И ты тоже?
– Ты хочешь меня о чем-то спросить, Эмилия?
– А сам как думаешь? – Я не могу унять своего возмущения, потому он явно что-то скрывает. – Если окажется, что ты знаешь, о чем она молчит, и специально не говоришь об этом врачам, я с тобой больше никогда не заговорю.
– С каких пор ты мне угрожаешь? – спрашивает он, явно пораженный моей решимостью добиться своего. – Начинаю думать, что твоя мама права, и ты спуталась с нехорошим человеком.
– Можешь не переживать. Вы с мамой сделали все возможное, чтобы я ни с кем и никогда не спуталась.
– К чему ты ведешь?
– Сам знаешь.
– Нет, не знаю. Я поддержал Анфису, потому что в то время ты была слишком юна для отношений с мальчиками.
– И все же ты разозлился из-за моего якобы парня.
– Я злился не на наличие парня, а на его присутствие в этом доме. Ему здесь не место.
– Почему?
– Потому что Анфиса не любит, когда в квартире ходят посторонние.
– Например, сиделка? – ехидничаю я.
– Прекрати, Эми. Мы и так в непростом положении, не усугубляй все еще больше.
– Как скажешь, пап.
Сделав шаг в сторону, я киваю в сторону выхода, предлагая ему уйти прямо сейчас.
– Если ты кого-то встретила, то я с радостью с ним познакомлюсь. – Теперь он говорит мягким и заметно потеплевшим голосом. Морщины на его лбу разглаживаются, а уголки тонких губ приподнимаются в осторожной улыбке. – Мне не все равно на твою жизнь, и я хочу быть ее частью.
– Знаю, пап, – киваю я, виновато потупив взгляд. – Прости, что нагрубила. Я так сильно переживаю за маму, что…
– Договаривай, – тихо просит он, приобняв меня за плечи.
– Кажется, ее предсказание про человека с поцарапанным лицом сбылось.
– То есть?
– В тот день, когда мама предупредила меня о надвигающейся опасности, я познакомилась с парнем. Он новенький в нашей группе, недавно перевелся из другого универа. И у него глубокий шрам над верхней губой. Она никак не могла об этом знать, понимаешь? Эти мысли буквально сводят меня с ума, пап.
– Вспомни, сколько всего она говорила за эти годы. Рано или поздно что-то должно было сбыться.
– Но ей стало хуже именно из-за этих видений, – не унимаюсь я. – Знаю, что это галлюцинации, но вдруг…
– Никаких вдруг, Эми, – строго обрывает меня отец. – Шрам над губой и поцарапанное лицо – далеко не одно и то же. У меня тоже есть шрам над бровью, видишь?
– Да, –