Минуты будничных озарений. Франческо Пикколо
привычке смотрю по сторонам, проверяя, все ли в порядке, – все обычно в порядке. В незнакомой гостинице незнакомого города в памяти на мгновение всплывает время, когда у меня не было детей, забытое время. Но почему-то как раз в эту минуту меня снова охватывает беспокойство.
Это неизбежно, поскольку благодаря газетам, кофе и круассанам с кремом мне представляется, что где-то кто-то далеко, у меня дома, должен вовремя сварить кофе для моей дочки, должен внимательно следить за моим сыном, пока он открывает пакет кукурузных хлопьев, должен наливать цельное и обезжиренное молоко, должен отвечать на вопросы, часто не имеющие возможного ответа. Этим займется моя жена, вынужденная в мое отсутствие просыпаться раньше. У нее, думаю, это получится даже лучше, чем у меня. В любом случае, я не могу спокойно пить кофе, читать газету и завтракать даже здесь, в гостинице. Я опять в легком смятении, так уж я устроен, ничего не поделать, но это лучшее смятение, которое было в моей жизни.
В воскресенье ты не можешь добраться ни до одного нужного тебе места: между тобой и этим местом неизменно происходит марафонский забег.
Мне нравятся все женщины, живущие в моем районе. Все без исключения: молодые, пожилые, высокие, низкорослые, красивые, некрасивые, милые или с дурным характером. Мне нравятся даже те, которые не нравятся.
Впрочем, чем дальше они живут, тем меньше мне нравятся.
И первый вопрос, который я задаю при встрече: «Где ты живешь?» Те, что живут далеко или очень далеко, мне не нравятся. И если они нравились мне до того, как сообщили свой адрес, сообщив его, перестают мне нравиться.
В любви главное для меня расстояние. Это критерий. Спорный. Но я его не выбирал, чутье подсказало. Единственное принятое мной правило обусловлено не каким-то событием, а интуицией: с малых лет мне не доводилось влюбляться в девочек, девушек или женщин, которые жили очень далеко. И меня всегда влекло к женщинам, жившим поблизости. Чтобы меня правильно поняли, объясняю: в юности я был помолвлен с девушкой, жившей этажом выше. Это время и поныне остается для меня самым счастливым в жизни. Она жила в моем доме, и мы расстались только после того, как она переехала, причем слишком далеко. «Мне очень жаль, – сказал я. – Я тебя любил». «И больше не любишь», – сказала она. Я не ответил, но это было так. Она хотела спросить: «Ты любил меня только потому, что я жила этажом выше?» – но не спросила. В этом клубке моих противоречивых чувств главным было то, что, если бы она по-прежнему жила там, я бы остался с ней на всю жизнь. Наверняка я бы женился на ней, и у нас были бы дети.
В самом деле, жениться или жить вместе было моей единственной целью в жизни. Предел мечтаний – жить в одном доме и не бояться, что кто-то спросит: «Ты меня проводишь?»
Однако мне ни разу не удалось воспользоваться прекрасной возможностью сожительства. Потому что, если мне нравится соседка, я об этом не думаю. Мне так хорошо, что я не думаю о продолжении. Если мне случается встретить другую и она мне нравится, я спрашиваю: «Где ты живешь?» И она отвечает,