Большие надежды. Ава Рид
не приходилось работать в жарком переполненном автобусе посреди незнакомого города, еще и волнуясь так, что желудок болезненно сжимается. А ведь сегодня мой первый день на новой работе!
После переезда мышцы болят, каждое движение дается с трудом, я на пределе возможностей, но сдаваться не собираюсь.
– Ну же, – бормочу я и, перед тем как сделать «вдох», снова проверяю у мужчины горло. Насколько могу судить, признаков попадания постороннего предмета в дыхательные пути нет, но они сильнее распухли. Пострадавший не может дышать – и искусственное дыхание тут не поможет. Выругавшись, продолжаю делать непрямой массаж сердца, но все напрасно. Никакой реакции.
Сколько времени прошло? Две минуты? Три?
Охваченная чувством отвратительного бессилия, сдерживаюсь, чтобы снова не выругаться.
Вдруг у меня не получится его спасти? Вдруг он…
– Вот тебе и на… В кои-то веки решаешь прокатиться на автобусе, садишься вздремнуть… Эй, дайте-ка пройти.
Растерянно поднимаю взгляд и вижу ворчащего мужчину, который протискивается между испуганными пассажирами, чтобы узнать, что происходит. Он немного выше меня, у него голубые глаза и светло-каштановые, спадающие на лоб волосы, на лице сосредоточенное выражение. Его движения, язык тела, манера поведения…
– Вы врач!
Это утверждение, а не вопрос. Мужчина бросает на меня быстрый взгляд и криво усмехается, наблюдая, как я ритмично нажимаю на грудь пострадавшего, пытаясь заставить его сердце биться.
– Симпатичная и смышленая. Ну надо же, – отзывается он и тут же забывает про меня. Чувствую прилив злости, хотя передо мной лежит человек, который сражается за жизнь, и на нас смотрят пассажиры автобуса.
– Подвиньтесь, – приказывает нахал и перегибается через меня.
Приходится прекратить массаж сердца.
– Если не продолжить реанимацию, которую вы сейчас прервали, мы его потеряем, – говорю сердито. – Скорая уже едет, и вы… Боже правый, что вы творите?!
В полном недоумении смотрю, как нахальный врач поднимает с пола мой термос, вынимает стальную соломинку и выпивает остатки фраппучино. Вот почему он хотел, чтобы я подвинулась!
– Вау, с карамелью, – он приподнимает брови. – Неплохо. Сами приготовили?
Не дожидаясь ответа, вытаскивает из кармана брюк перочинный нож, ловким движением выдвигает лезвие и придвигается к пациенту. Я возвращаюсь на прежнее место и продолжаю делать массаж сердца, но не могу оторвать взгляд от незнакомца, который держит в руках нож и мою соломинку. Через мгновение понимаю, что он задумал.
– Только не говорите, что собираетесь сделать коникотомию, используя нестерильную соломинку и крошечный инструмент, который достали из штанов!
Он смеется. Что здесь смешного?
– Мне кажется или ваши слова прозвучали двусмысленно? И для общего сведения, «инструмент», который у меня в штанах, отнюдь не крошечный.
Чувствую, как заливаюсь краской. Позади хихикают.
– О, –