Русь в 1013–1018 гг., или Правда о князьях Владимире, Ярославе Мудром, Святополке, Борисе и Глебе. Василий Александрович Михеев
в чье княжество вошло Муромское княжество Глеба, теперь мог считать себя прямым наследником святого князя Глеба. Соответственно, Всеволод, князь Переяславский, к которому отошло Ростовское княжество Бориса, получил собственного святого покровителя в лице Бориса. Но все эти преимущества уничтожал один вопрос и ответ на него: «А кто убил Бориса и Глеба? Ярослав!!!» Тогда получается, что Ярославичи являются сыновьями убийцы русских святых князей, а это страшный удар по престижу каждого и всей династии! Сколько угодно можно убивать обычных князей, включая своих родственников (это привычное дело для Руси той эпохи), но только не святых!
Вот о чем не подумал Изяслав, затевая канонизацию. А вопрос встал «ребром» уже вскоре после того, как Борис и Глеб стали святыми по статусу. Надо же писать теперь жития святых, а если написать там правду, которая уже написана в летописи Никона, о том, что они убиты по заказу Ярослава, то это будет катастрофа! Что делать? Отменять канонизацию? Лгать в житиях о настоящем убийце или нет? Вот тут Изяслав понял, что он сам себя загнал в безвыходное положение. Как поступить, он не знал, поэтому принял простое решение – оттягивать принятие решения «до бесконечности». «Житие Бориса и Глеба» при жизни Изяслава так и не было написано. «Житие» было написано после 1088 г. (после смерти Никона), т. к. трудно представить, чтобы Никон разрешил «уничтожать ложью» свой собственный летописный труд. Показательно, что житие следующего святого (Феодосия Печерского) Нестор написал раньше, чем «Житие Бориса и Глеба», еще при жизни Никона. Известно, что у игумена Киево-Печерского монастыря Никона был конфликт с официальными церковными властями Руси в период княжения Всеволода. Подозреваю, что вопрос о Борисе и Глебе был в этом конфликте одним из ключевых, если не самым ключевым – «Житие Бориса и Глеба» не писалось в монастыре, потому что Никон не давал «добро» на замену реального убийцы Ярослава на «мнимого» преступника Святополка. Не позволял он также и «корректировать» свои летописи. Со смертью Никона в 1088 г. последний «огонек» изяславовской «гласности» угас, исчез последний очаг сопротивления. Игуменом стал Иоанн, человек, преданный душой и телом новому властителю Всеволоду, а затем и его сыну Владимиру Мономаху. Кончилось честное летописание – началась «махровая» корректировка (фальсификация, прямыми словами) летописного свода Никона, то, чего боялся и не хотел Никон, все же свершилось!
Глава 9. О схеме фальсификации летописи Никона
«Первому летописцу», как принято называть Нестора, было поручено князем Всеволодом и новым игуменом Иоанном написать, в первую очередь, срочно житие Бориса и Глеба, а затем, во вторую очередь, переписать и саму летопись Никона в нужном, «правильном» для церкви и правителя ключе. Нестор не обладал писательским талантом Никона, зато обладал талантом использовать все то, что было написано до него. Ему мы обязаны так называемыми русскими «канонами» для написания житий святых и летописей.