Лис. Град проклятых. Андрей Александрович Ермолаев
так? – наконец подал голос. И тут же засопел недоверчиво. Легкое беспокойство покривило соколиные брови, изломав их кривой дугой словно шрамом. – Верно ли это? Вольг – мертв. О том – все знают! Да сам отец его о том горевал немало, хоть и не простил. То видел я сам. Может это какой другой Вольг? Не тот самый? Мало ли их, Вольгов тех…
– Был бы мертв – я о том и говорить бы не стал, – покачал седой головой жрец. – Я сам его видел. Своими глазами. И узнал его, а он – меня. Слушай боярин. Внимательно слушай, ибо многое, что услышишь – тебе может не понравиться так же, как не понравилось Верхуславу Ратиславовичу. А то и поболее, как богатырю Черномора.
4 глава. О том, как Комышелог докатился до такой клятой жизни
«Следует остерегаться злоупотреблять милосердием».
Никколо Макиавелли.
В пересохшей глотке заклокотало утробное злое рычание, а рука крепко сомкнулась на рукояти тяжелого, прямого меча. Гибкой лаской он соскользнул с дерева и, таясь, пошел в сторону дороги. Он узнал обоих, последних в его списке, двух старых закадычных друзей, Торира и Боеслава. И плевать ему было на то, что они ехали с целой прорвой народа, а это почти наверняка сулило ему смерть. В его обстоятельствах – это больше радовало, чем огорчало, ибо после смерти этих, последних, уже незачем будет жить. А он уж позаботиться чтобы эти двое – не ушли дальше этой небольшой прогалины перед дорогой.
Ножны меча, ненужной более ветошью полетели в траву на обочине, он вышел на встречу едущим с уже обнаженным мечом: страшный, заросший черными космами и бородищей, больше похожий на зверя, которого зачем-то обрядили в кольчугу, чем на человека. Кони под врагами неистово взвились на дыбы, молотя копытами в воздухе – о, да, они чуяли страшного хищника, не то, что глупые неразумные двуногие твари, так часто не видящие опасности даже у себя перед носом. Впрочем, он знал – узнав его, ни Торир, ни Боеслав никогда б не стали б его стаптывать конями или засыпать стрелами – слишком многое меж ними было в прошлом, чтобы не дать себе насытиться вражьей кровью, стекающей с меча.
– Кто таков? С чем пожаловал? – спросил один из передних всадников, справившийся с конем раньше других. Крепкий старик с длинной седой бородой, с оберегами Велеса на груди и тяжелом посохе.
– Это не твое дело, жрец, – задушливым замогильным шепотом ответил пришедший. – Я не за тобой пришел. Верно, Торир Хальфдансон и Боеслав Якимович?
– Вольг? – Боеслав удивленно сморгнул, но тут же справился с собой и процедил с надменной, брезгливой улыбкой. – Вольг-перевертыш! Проклятый. Предатель и негодяй. Так ты еще жив, падаль?
– Не твоими молитвами, но на вашу беду, – прошипел Вольг ядовито. – Есть у нас одно незавершенное дельце, старые друзья.
– Фенрирова плоть, – сплюнул норег и первым спрыгнул с седла, вытягивая меч.
– Ты даже не представляешь дан, как ты близок к истине! – прорвалось почти звериным рыком. Сдержался, успокаивая себя.
– Боеслав, Торир! А ну не сметь! – прикрикнул жрец на набычившихся гридней. – Нет у нас времени на глупости!
– Ты