Лис. Град проклятых. Андрей Александрович Ермолаев
до них врукопашную.
«Только бы немец не обманул» – еще мелькнула мысль, когда оборотень, ухватившись покрепче за рогатину, встав за спину Лиса, изготовился к бою.
***
Дрогнула земля под ударами десятков копыт, а дорожные кусты взорвались цареградским фонтаном, когда кони пошли в напуск. Рудольф жалел лишь об одном – что дорога не позволяла разместить более четырех всадников в ряд, а потому в первой, самой грозной и смертоносной атаке, не могут участвовать все разом.
– Gott ist bei uns!*5 – проревел рыцарь непривычным, не местным боевым кличем.
Рудольф рассчитал все верно – они вышли в спину врагам аккурат, когда началась схватка. И боярин, выходит, предвосхитил все верно – чужие конные были именно позади, впереди пылила разбойничья пешая вольница. Единственного чего не просчитали – это большой телеги с высокими бортами, что оказалась в центре разбойной шайки и, волей неволей, создавала неудобства для дальнейшей конной атаки. Торчащих на ней, хорошо видных неказистых на первый взгляд, длинноруких человечков, рыцарь заметил сразу. Степняки! Оба были ранены, причем, видать, недавно: правая нога одного была сплошь в бинтах, побуревших от крови, как и голова второго. Мгновение казалось, растянулось дальше некуда: степняк что-то визгливо кричал своим, натягивая свой мощный лук, конные разбойники повернули лошадей на встречу. И тут, оперенная лебяжьими перьями, с широким наконечником-срезнем, стрела ударила одного из степняков в горло. Ударила, выйдя наружу, рассекая мышцы и хрустнув позвонками. Не дала выстрелить. А второй – поцелил. Его стрела ударила не в закрытых броней и щитами людей, а в одного из коней – раненое животное дико завизжало, пораженное в горло, взвилось, перхая, мгновенно сбив ход и порушив атаку идущим во-втором ряду, породив дружную ругань и вопль негодования. Рудольф понял, что, как следует, атаковать смогут только они трое.
– Дерьмо! – единственное, богохульное, но такое подходящее слово сорвалось с его губ, потому что как-либо перестраиваться или даже останавливаться было нельзя ни в коем случае – разбойники оказались на диво проворны и расторопны, и уже гнали коней навстречу атакующим. Остро отточенные жала чужих копий были уже в опасной близости. «Ну, давайте!» – с ним были рыцари, в добрых бронях, а к ним на встречу неслись люди без доспехов, с небольшими щитами, что было подлинным самоубийством! Он успел рассмотреть ухмылку противника, на скаку поигрывающего копьем, тускло поблескивающие кольца кольчуги, почти незаметной под волчьей шкурой – разбойник был явно не из простых. Враг целил в верхний край щита, чтобы тот, отогнувшись, пустил всю мощь разрушительного удара разогнавшегося коня и силы руки в то место, где сходится бармица и край кольчужного ворота на груди. Ни один доспех не выдерживает такого удара, но Рудольф был уверен – он дотянется до чужого мяса первым: в это мгновение он выбросил из головы все лишнее, сосредоточив все свое существо на острие своего копья, сливаясь со скакуном в едином, мощном порыве, а конь,
С нами Бог!