Огонь без дыма. Зинаида Миркина
просквозив глубинным светом тьму.
Ты так спокоен, как высокий храм,
Ты так спокоен, как морская гладь.
Ты так спокоен, потому что нам
Свою всецелость должен передать.
«Ты говоришь: все наше море плача…»
Ты говоришь: все наше море плача
Осушит ликованье бытия,
Когда поймем, что ничего не значит
Ни боль моя, ни даже смерть Твоя.
Очнемся мы от спячки непробудной
И вдруг увидим цель и смысл пути.
Но это трудно, бесконечно трудно —
Быть может, так же, как на крест взойти.
Ни счастием, ни мукой не измерить
Твою непостижимую красу.
Я верую, мой Господи, я верю
И потому свой крест сквозь жизнь несу.
А песнь души так схожа с птичьим пеньем!
Ее не передаст ничей рассказ.
Кто знает, что такое воскресенье,
Тот, может быть, еще научит нас.
«Мне предназначено всё небо…»
Мне предназначено всё небо.
Меня оно, раскрывшись, ждет.
О, если б сил хватило мне бы
Раскрыться так, как небосвод!
Плывут белеющие горы
Над золотом лесных вершин,
Приоткрывая мне просторы
Моей, зажатой в плоть души.
Как почка эта плоть тугая.
Душа моя свернулась в ней
И содрогается, пугаясь
Неизмеримости своей.
«Мне нужно неба очень много…»
Мне нужно неба очень много,
Мне нужно много тишины,
Чтоб доросла душа до Бога,
Перерастая наши сны.
Мне нужно море, нужно поле,
Не разделенное межой,
Чтобы вобрать всю меру боли
И не назвать ее чужой.
«Немое небо было Словом…»
Немое небо было Словом,
Непредсказуемым и новым
В нем смыслы тайные, иные
Бледны, как знаки водяные.
«Миг совершенной красоты…»
Миг совершенной красоты.
Есть миг, в который время встало.
Душа вовнутрь себя вобрала
Господни вечные черты.
И миг, очищенный от сора,
Вдруг стал насыщенным раствором —
Переполненьем бытия,
В котором слиты Бог и я.
«О, Господи, как много сил мне надо!..»
О, Господи, как много сил мне надо!
Да нет, совсем не сил, а тишины,
Чтоб не бояться дьявола и ада,
Чтобы понять, что это только сны,
Что это лишь пугающие тени.
О, Боже, как Ты глубоко молчишь!
Какая тишь нужна для пробужденья!
Шум усыпляет. Пробуждает тишь.
«Бог остается нам не слышным…»
Бог остается нам не слышным.
Плоть – это плоть, а дух есть дух.
Он говорит намного тише,
Чем может различить наш слух.
Да, он не различим для слуха,
Не виден глазу наш Господь.
Дух обратится только к духу
В часы, когда замолкнет плоть.
«Высь в бледно-розовом узоре…»
Высь в