Алеманида. Грёзы о войне. Сергей Причинин
Советник направлялся к выходу из сада, когда его окликнули:
– Все патриции в одном месте, а ты сбежал! Не пристало выходцу из знатного рода избегать общества божественного Августа, Далмат.
Септимий не видел женщины, которой принадлежал звонкий голос. В саду присутствовало множество людей всех сортов и мастей, и он решил, что это была очередная матрона или гетера с Семипалата, но ошибся. К нему подошла супруга императора. Советник поклонился.
– Да хранят боги благословенную Августу.
– Муж ещё не пожаловал сию регалию пред моим именем. Он скорее наречёт так свою мать – Елену, нежели меня. Так ты и есть тот самый Септимий? – Фауста ходила вокруг мужчины и разглядывала с ног до головы. – Молва гласит, ты самый умный советник при дворе моего мужа. Люди говорят, что твои титулы затмевают заслуги бога Аполлона. Стоит ли упрекать чернь во лжи или возблагодарить их за ясную правду?
Септимий не был знаком с Фаустой, ибо супруга императора большую часть жизни провела в Медиолане. Он частенько флиртовал с разного рода матронами, но в нынешней ситуации это могло закончиться плачевно. С супругами царей Септимию ещё не доводилось разговаривать.
Фауста облачилась в пурпурную столу109 и нацепила броский угольный парик. Септимий четко видел её соски и старался не обращать внимания на влажные губы царицы и опьяненный взор. За короткий миг он представил, как Фауста царапает ему спину ногтями, словно плёткой из воловьих жил, и принимает его в себя.
– Благодарю за лестные слова. Глубоко уважаю вашу порфироносную персону… Я спешу.
– Ты говоришь с императрицей! – повысила голос Фауста. – Неужели ты поставишь свои никчемные делишки выше меня?
Она указала рукой на скамью. Как только они сели, Фауста изменилась в лице. Септимий так и не понял, для чего требовалась мнимая театральная постановка с упоминанием титулов и регалий. Каждый человек в империи знал, кем была Фауста, но она любила об этом напоминать.
– Туллия, принеси ещё вина и чашу для господина.
– При всем уважении, моя царица, я не буду, – отмахнулся Септимий.
– Я сказала чашу! Туллия! Быстрее. Если это не фалернское, я прикажу подарить тебе триста розог.
Пока служанка разливала вино, Фауста не сводила глаз с Септимия. В любой придворной драме советник чувствовал себя, точно рыба в воде, но сейчас спасовал. Он был не только расчётлив, но и осторожен. Они находились в саду, переполненном сенаторами, советниками и придворными дамами. К тому же в каких-то ста шагах от него находились Домициан и Аттик, а в ротонде сидел сам Константин. Септимий уже подумал, что путешествие до носилок, которые принесут его домой в поместье, способно превратиться в хождение по всем темницам Вечного города.
– Неужели ты не хочешь выпить с самой красивой женщиной Рима? Я редко кого удостаиваю такой чести, мой скользкий собеседник.
Септимий пригубил порцию и ощутил приторную
Стола – у древних римлян одежда матроны: туника, которая надевалась поверх исподней туники и доходила до лодыжек.