Жонглирующий планетами. Дон Марк Лемон
насыщенную зелень неизменной листвы.
– На что они похожи? – воскликнула она, прижимая одну из них к лицу. – Это ведьмины цветы, жуткие полуночные существа. Ах, я поняла. Они похожи на душу Лукреции Борджиа.
Муж поправил на ее плечах черную меховую мантию.
– Нет, нет, ты не должна называть их отвратительными именами, дорогая, ибо я хотел сказать, что они олицетворяют тебя. Ты темная роза – с твоими полуночными волосами и глазами.
– "Ты словно темная роза"? Ах, поэт никогда не представлял себе такого цветка. Я уверена. Они ошиблись, назвав меня Розамондой. Но скажите, Бэзил, неужели вам пришлось смешать множество ядов, чтобы добиться такого эффекта?
– Да, очень много. Но они нейтрализовали друг друга, хотя и уничтожили при этом аромат розы.
– Потеря незначительна. Я люблю их, эти черные розы. Они меня завораживают. Полагаю, мне следует украсить ими придорожную усыпальницу у ворот сада!
– Боюсь, крестьяне побьют вас камнями как ведьму. Нет, Розамонда, держи их в своей спальне.
– Я поставлю их сейчас у своей кровати и позову Сантуццу, чтобы она унесла остальные цветы. Я хочу, чтобы мои черные розы царствовали в одиночестве.
Она пересекла комнату и из инкрустированного шкафа достала причудливо вырезанную вазу из зеленого малахита. В нее она поставила розы.
– Какие они тяжелые! Можно подумать, что они слишком громоздкие. Как хорошо они подходят к вазе. Они подарят мне редкостные сны. Вы же не вернетесь в лабораторию? Уже полночь. Разве этого достижения не достаточно для одного дня?
– Дорогая, у меня есть еще один незавершенный эксперимент. Отдыхай и мечтай со своими розами.
Он поцеловал ее и ушел, его шаги гулко отдавались по каменным коридорам, ведущим в лабораторию. Она растянулась на кровати и долго лежала между сном и бодрствованием, свет от качающейся лампы падал на ее лицо, одна тяжелая черная роза касалась чистой белизны ее щеки.
Ее муж работал в своей лаборатории до тех пор, пока утреннее солнце не позолотило купола и башни Флоренции. Наконец, утомленный длительным и неудачным экспериментом, он оставил работу и отправился в спальню. Проходя мимо комнаты жены, он увидел, что дверь приоткрыта. Он протянул руку, чтобы закрыть ее, чтобы утренние звуки, раздававшиеся в доме, не потревожили ее, но в этот момент он заметил что-то у ее кровати, и от внезапного безымянного ужаса он потерял сознание. Розы в малахитовой вазе снова стали белыми и призрачно мерцали в бледном сиянии качающейся лампы. Зная природу ядов, заключенных, как ему казалось, навсегда, в черных розах, он испытал жуткий страх. Куда они подевались, вырвавшись из этих лепестков, ставших теперь совершенно невинно белыми?
– Розамонда! – голос его задрожал, когда он позвал ее по имени.
Ответа не последовало.
– Розамонда! Розамонда!
Его голос стал громким и испуганным. Из темной тени кровати не доносилось никакого ответа. Он подошел ближе, холодея от страха. Что-то очень