Серебряная куница с крыльями филина. Ан Ци
одну странную деталь выяснили. Может, это недоразумение, но у нас есть сведения, что она школьницей почему-то в своей школе в подвале жила. Какие у неё отношения были с родителями, что за детство?
Анита подумала немного, коротко вздохнула и начала.
– Понимаете, сказать, что мы дружили всю жизнь, было бы неверно. Но знали мы друг друга, правда, с самого моего рождения Эрна старше немного. Наши матери познакомились в войну в Ташкенте в эвакуации. Они обе были студентки. И вот они действительно были близкие подруги. Мама Эрны, тётя Кира – я её всегда так называла – была блестящая женщина. Очень красивая, талантливая, весёлая, хорошо образованная. На фортепиано играла, пела, рисовала. Эрна от неё унаследовала интерес к иностранным языкам. И это, может, единственное… – Она запнулась. Потом решительно тряхнула головой. – Их обеих уже нет в живых. Моя мама тоже недавно умерла. Не особенно приятно и порядочно говорить о человеке, которого нет. Он не может защититься. Ну, да делать нечего. Не врать же, в конце концов.
– Вот Вы говорите, родители. Отношения с родителями, детство! Если не стараться выразиться помягче, не было у Эрны ни отношений этих, ни родителей в настоящем смысле слова. Не было, конечно, и детства! Вот такого, о котором обычно так охотно повествуют благополучные люди. Ну, такого, что у всех(!) лишь безоблачным, беззаботным и бывает. Это был заброшенный, никому не нужный одинокий ребёнок. Придёшь к ним, бывало, она сидит в углу. Плохо одетая, неухоженная, замкнутая, молчаливая девочка. Эрна маленькая не слишком к себе располагала. Она не была хорошенькой. Ласковой и весёлой она тоже не была. Поэтому к ней мало кто подходил. К тому же люди часто сторонятся чужой беды.
Таубе горько усмехнулась и недобро сузила глаза.
– Слышали, наверное? Идиотские ремарки – «как у каждого ребёнка», «как все дети» и прочее подобное. Кажется, ну как не понять, что это полная чепуха. «Каждый» – что ребёнок, что взрослый – разве что дышит, ест и ходит в туалет. А остальное у всех по-разному. Если у Вас, к примеру, были любящие папа и мама…
Крошечная собеседница еле заметно передёрнула плечами, но Анита отчего-то сразу внезапно замолчала.
– Я сирота, цирковой подкидыш, – спокойно и просто ответила она на вопросительный взгляд хозяйки. – Шапито уехал, а меня московским гастролерам – воздушным гимнастам в номер подкинули. В Сочи отличный цирк раньше был, вроде московского. Большое капитальное здание. Туда все лучшие артисты съезжались. А на окраинах иногда ютились шапито. Ну вот. Цирковые, знаете, особый народ. Там государство в государстве. В комплексный номер нужен был ребёнок. В нём разные артисты работали – не только гимнасты, но «баланс», клоуны. И ещё «дрессура» – пудели белые и чёрные, гусь и петух. Я была куколка такая – смешная, только начала говорить. Они меня и взяли к себе. Меня гусь в тележке сначала по арене возил. Купили документы… И уже только много, много лет спустя я узнала, кто мои родители и как всё вообще получилось. Бог ты мой, зачем я Вам всё это рассказываю? – она растерянно подняла