Этажи. Олег Савощик

      …Пока я пялился в окно, Димка закурил третью. Подумать только, это я подсадил старшего брата на махорку.

      Мы думали об одном: на что пойдут люди в условиях дефицита. И дело даже не в Алине или Вове, я не брался их судить. Остальные тоже выкрутятся, приспособятся к тяжелым временам, как это обычно бывает: затянут потуже пояса, пойдут побираться или одалживать по другим этажам, у родственников или знакомых, будут выменивать пайки на последние сбережения у барыг с Гнилонета. Но найдутся те, кто плюнет на это и начнет искать виноватых. А после, превозмогая спазмы голода, потянется к телефонной трубке. С надеждой, что хотя бы им уж точно сделают поблажку.

      Вот только поблажек не будет.

      Сколько у нас времени, прежде чем терпение соседей кончится? Пара дней? Неделя? Уже сейчас, возвращаясь с работы, голодные и уставшие, они видят заваренный аппарат, и руки сжимают найденную в почте бумажку от Главко.

      – Итак, кто еще, кроме наших, знает? – Я решил, что пора озвучить общие мысли.

      Тетя отпала сразу. Вовчик с Ирой тоже вне подозрений, им не с руки связываться с чекистами. Мы до сих пор не знаем, насколько легально тельняшка проживает в этой квартире. Алина? За последние пять циклов нам вроде удалось поладить. Хотелось бы верить, что для нее это что-то да значит.

      – Если только мелкие. Ну и родители их, конечно, – пожал плечами Дима.

      Здесь сложнее. Как предсказать, во что может обернуться их вчерашняя благодарность, когда детей станет нечем кормить?

      – Пока ты ждал с веревкой наверху, тебя кто-нибудь видел?

      – Ну-у… Только этот ошивался. Он всегда здесь ошивается.

      Мы посмотрели на Лёлика. Тот сосредоточенно ковырялся в носу, не обращая на нас внимания. Еще один ненадежный язык.

      – Надо что-то делать. – Дима подвел черту. Сказал с такой уверенностью, будто уже знал, как нам достать еды на ближайшие две недели. В идеале для соседей тоже. Жующие рты меньше болтают.

      АВП-11 стояли почти на каждом жилом уровне, но встроенный ограничитель не позволял использовать их по талонам с других этажей.

      – Мужики на заводе болтали, что кому-то удавалось обойти ограничение по талонам. Может, наш однорукий ликвидатор знает больше?

      – Сам в это веришь? – Дима усмехнулся. – И в то, что он станет нам помогать? Снова?

      – Нет.

      Четвертый и пятый отпадали сразу, с ограничителем они сами едва могут прокормиться. Забираться выше седьмого, туда, где никого не знаешь, слишком опасно, к тому же вызовет лишние подозрения.

      – Седьмой? – предложил я без особого рвения.

      Единственный этаж на моей памяти со сломанным аппаратом.

      – Ага, и от Сидоровича пулю схватить. У него ж обрез!

      В авэпэшке на седьмом можно было получить паек не только с талоном другого этажа, но и вообще с любым: просроченным, дефектным и даже, поговаривают, поддельным. Чем в свое время не постеснялись пользоваться все, кому не лень.

      Пока