Смерть и козий сыр. Йен Мур
Официант вернулся и сейчас стоял рядом, так высоко задрав нос, что тот рисковал застрять в одном из незакрытых вентиляционных отверстий на потолке, которые согласно современной моде в дизайне ресторанов походили на переплетение труб и шлангов. Отчасти в этом следовало винить центр Жоржа Помпиду[6]. – Мы готовы предложить дезерт. Желаете кразного вина или предпочтете белое?
– Кажется, десерт на основе козьего сыра? – уточнил Ричард, распознав подвох.
– Месье прав. – Ноздри официанта раздулись.
– Благодарю, но тогда я продолжу пить этот прекрасный совиньон, как и требует того естественный порядок вещей, – веско добавил Ричард по-французски.
Собеседник выгнул бровь, неизвестно по какой причине щелкнул пальцами, словно недовольный танцор фламенко, и скользнул прочь.
Эта скромная победа крайне порадовала Ричарда, как всегда и бывает в таких случаях. Он часто рассуждал, что небольшие поводы для торжества служат солью жизни. «Moteur»[7], как говорят французы. Если считать существование от рождения до смерти войной, в которой неизбежно поражение, именно подобные минуты триумфа создавали хотя бы впечатление, что есть надежда прийти к финишу вторым, пусть и с небольшим отрывом. К слову, теперь, когда вино начало оказывать заметное воздействие, Ричард уже и предательство Валери считал небольшой победой, даже если в глубине души и понимал, что искажает картину настолько, насколько осмелился бы не всякий прожженный политик.
Ей бы наверняка понравилось мероприятие и возможность находиться в центре внимания, демонстрируя свои манеры, элегантность и красоту, которым бы позавидовала любая присутствующая здесь женщина, пока присутствовавшие здесь мужчины пускали бы слюни, глазея. К тому же благодаря своему роду деятельности Валери вполне могла бы сломать шею надменному официанту одним отточенным балетным пируэтом. Эх, мечты, мечты. Ричард отпил еще глоток, затем сам долил в бокал вино. Еще одна маленькая победа.
– Ричард?
– Да? – Он виновато оглянулся, поспешно возвращая бутылку в ведерко со льдом, так как подумал, что охрана решила вмешаться, дабы предотвратить столь вопиющее нарушение кодекса дегустации алкогольных напитков. – А, Ноэль.
Вид склонившегося Ноэля Мабита заставил его расслабиться. Странный маленький человечек со стиснутыми в замок руками был одет почти как официант, хотя обычно французы предпочитали неформальный стиль на подобных формальных мероприятиях.
Ричард не мог точно определить, чем именно ему не нравился Ноэль Мабит, – и никто не мог, даже многострадальная мадам Мабит, которая часто отзывалась о муже как о своем довеске и заявляла, что совершенно не скучает по нему во время разлуки. Он просто всегда околачивался поблизости: присутствовал на всех заседаниях и вечеринках, подобно министру без портфеля из маленького городка, убеждая других участвовать в общественной жизни, хотя сам, кажется, никогда
Национальный центр искусства и культуры в Париже.
Двигатель, движущая сила