Секретарь для эгоиста. Дора Коуст
которых он до сих пор содержит.
– Так что присмотрись. Статус и все дела. Правда, денег он своим женщинам совсем не дает. Жене и любовнице повезло, но они, наверное, в постели что-то такое вытворять умеют… А детей жалко. Как прибегут сюда – такие несчастные мордашки. Папку-то совсем не видят, ему некогда. То по клубам, то по бабам. Вот и подыскивает себе…
Договорить я не успела. Резко поднявшись с места, Ангелина исключительно из-за возвышенных чувств ринулась в кабинет к начальнику, даже не потрудившись закрыть за собой дверь. Звонкая хлесткая пощечина стала музыкой для моих ушей.
– За что? – обиженным голосом воскликнул Сереженька.
– Козел! – ответила ему Ангелина и ушла, прихватив с собой Петра Александровича. – Пусть теперь мучается, – объяснила она мне свой поступок.
На третий день к нам в гости заявилась рыжая бестия с пышным бюстом и зачатками разума во взгляде. Сергей Юрьевич приказал передать ей всю документацию, включая бумаги, которые я готовила для совета директоров. Собственно, бумаги-то я передала, но не все. А сама Екатерина еще и крупно проштрафилась, перед моим изумленным взором сначала собрав все в одну кучу, а потом распределив по папкам в одном ей понятном порядке.
– Катенька, принесите мне документы для совета директоров, – раздался голос в селекторе, а мне оставалось только наблюдать.
– Уже иду, Сереженька Юрьевич, – сладко пропела она, забыв нажать на кнопку ответа.
Собрав абсолютно все папки, она пошла в кабинет, оглядывая меня с неким превосходством, а вот вернулась уже минут через десять, когда вопль отчаяния за дверью стих, оставив после себя лишь еле слышный вой, будто песику придавили самое важное в его жизни.
Она судорожно вытряхивала все из папок, пытаясь найти хоть что-нибудь из того, что требовалось начальнику. Я же не мешала, но поглядывала с любопытством. Оказалось, что сортировала Екатерина все очень интересным образом. Все заявления оказались в одной папке, отчеты в другой, претензии в третьей, служебные записки в четвертой, «непонятные листочки» в пятой. К слову, пятая папка была самой большой.
В общем, совет директоров из-за глупости и уязвленного самолюбия Сереженьки перенесли на сегодня, а во мне он признал незаменимого специалиста своего дела. Особенно после того, как я достала из своей тумбы копию его любимой кружки, заказала новые кофейные сервизы, сбегала в магазин за новой бутылкой коньяка и заново распечатала документы для совета директоров, потому что сохраняю по папкам на всякий случай абсолютно все.
Правда, любить после этого мы друг друга все равно не начали. Даже лучше относиться не стали, о чем сейчас прекрасно говорило выражение его лица.
– Это что? – нахмурился он, глядя на поднос.
– Лекарство от похмелья, раз уж вам аспирин не помогает, – едко выдала я, ставя перед ним волшебного помощника всех, кому вчера было слишком весело. – Вам на совет вот-вот.
– Ты предлагаешь мне это есть? – брезгливо открыл он крышку. – А галстук зачем? Я же