Нить. Виктория Хислоп
причудливая смесь разнообразных ароматов трав и специй, которыми приправляли еду, церковного ладана, свечного воска, сладких булочек, дурманящего запаха кальяна, а еще грязных детских пеленок и срыгнутого молока. Когда домой приходил Саул Морено, от него кисло пахло потом. Он работал без устали, чтобы успеть выполнить все новые и новые заказы на армейские мундиры.
Димитрий привык к тому, что его передают с рук на руки и качают то на одном колене, то на другом, привык слышать самые разные выговоры и видеть над собой разные лица. Он вдыхал десятки разных запахов и любил, когда его тискали разные люди из разных семейств. В первые несколько месяцев своей жизни он видел вокруг одни улыбки. И все время улыбался в ответ.
– Митси, Митси, Митси мой! Митси, Митси, Митси мой, – распевали дети, играя с ним в прятки.
Все эти месяцы Константинос по-прежнему вел реконструкцию своего большого склада у дока, расширил его, прихватив территорию, которую раньше занимало соседнее здание, сгоревшее дотла. Равнодушные формальные визиты на улицу Ирини тоже продолжались, но он никак не мог скрыть своего отвращения к самим ее обитателям и к тому, в каком количестве они ютились в домишках размером не больше его гардероба.
Леонидас же, приехав в родной город на побывку, не обнаружил в себе такой неприязни к улице Ирини и, кажется, даже предпочитал ее городскому центру, где располагалась его собственная убогая квартирка. Павлина всегда встречала его горячей едой, Ольга – улыбкой, а Димитрий – неприкрытым восторгом. Мальчик обожал дядю, который мог целыми часами петь ему песенки или показывать фокусы, доставая неведомо откуда ириски и монетки. Стоило дяде Леонидасу появиться, тут же раздавались радостные крики и смех.
План полной реконструкции города был составлен французским архитектором Эрнестом Эбраром. Предполагалось, что на месте узких улиц проложат бульвары и построят роскошные здания. Это гораздо больше соответствовало тем перспективам, к которым стремились коммерсанты вроде Константиноса Комниноса, и он тоже радовался преображению города, однако местные мусульмане и евреи не разделяли его восторгов. Семья Морено с тревогой услышала, что извилистые улочки к югу от улицы Эгнатия, где жили в основном евреи, в прежнем виде восстанавливать не будут, и бóльшую часть общины вытеснят на окраины. То же касалось тех районов города, где обитали мусульмане. Их тоже изгоняли из центра.
По счастливой случайности уцелевший во время пожара квартал, где находилась улица Ирини, не попал в зону перепланировки. Пускай там было тесно, но гармоничный уклад жизни полюбился ее обитателям, и никто из них не хотел перемен.
Константинос закончил перестройку склада, и еще года не прошло после пожара, как склад заработал вновь, принося ту же ежемесячную прибыль, что и раньше, – и даже более того. Теперь можно было приступать к строительству торгового зала.
В ноябре 1918 года война, в которую были втянуты