Карельская сага. Роман о настоящей жизни. Антон Тарасов
теперь, когда ей стало нездоровиться, он убедился, как плохо Лена приспособлена к жизни. Настоящей, безо всяких городских излишеств.
– Значит, возьмем мы тебя с Кирюхой и отправим в санаторий, – сказал он, вернувшись.
Лена лежала, отвернувшись лицом к окну.
– Мы, кажется, уже обсуждали, что без него я никуда не поеду. И не вздумай при ребенке даже заикаться об этом. Он волнуется за меня не меньше тебя. Вон, побежал рыбу ловить, говорит, мам, мы тебе уху сейчас сварим, ты поешь и поправишься. Смешной. От Тамарки ничего не слышно? Злится, небось, что я на работу неделю уже не выхожу.
– Да плевать мне на нее, она тупая, что ей понимать.
– Зачем ты так о ней?
– Да просто, прости, не хотел. Я расспрашивал у врача и Викторовича про санаторий, мол, так и так, нужно отправить. Оба сказали, что о местах могут справиться, но только с частичной компенсацией расходов. Колхоз готов только половину оплатить, да и то на десять дней пребывания, а врач говорит хорошо бы две недели и курс процедур сделать. Если Кирилл поедет, за него платить придется.
– За детей не надо платить, – заметила Лена.
– Санаторий взрослый, там платить придется. И это единственный вариант в Гаграх, где лечение и процедуры.
Лена поднялась на постели. За окном она увидела Кирилла, который гордо шагал, держа в руке несколько рыб, подвешенных за жабры на веревку, сплетенную из стеблей травы, – так научил его Алексеич. Он открыл дверь, снял сапоги, вбежал, повесил связку с рыбой на специально вбитый у печки гвоздь и побежал обратно:
– Я еще наловлю, мам, хорошо клюет!
– Ну, а сам-то не хочешь поехать с нами? – неожиданно произнесла Лена, когда Кирилл уже промелькнул под окном.
По всему было видно, мысль эту она вынашивала долго, но не решалась озвучить в присутствии сына. Алексеич не знал, что ответить, лишь смотрел на Лену глазами, в которых застыли слезы, и с трудом, жадно ловил ртом воздух, будто он вот-вот закончится. Он никогда не был на море, том, котором видел на картинках. Оно не было похоже на северные моря, неласковые, обжигавшие холодом и сбивавшие с ног ветром, который не терял своей силы на протяжении многих километров движения над сушей. Конечно, он хотел бы поехать. Он, Лена, Кирилл – он был бы счастлив такому стечению обстоятельств. Но какое право он заслужил ехать с ними? Он даже не может толком заработать на то, чтобы поехала одна Лена. А тут предлагают ехать и ему.
– Что молчишь? – Лена повернулась к нему.
– Я не молчу, – вздрогнул Алексеич. – Конечно же, хотел бы поехать, Лена, хотел. Но ты видишь, какие дела.
– Какие-такие? У меня набежит немного с больничных, да и зарплата за тот месяц набежала рублей тридцать. Огород есть, так мы с Кириллом почти не тратим. Он рыбу таскает. Кстати, ты обещал Кирюше сделать коптильню, он мне сам говорил. Что, будешь отнекиваться?
– Не буду я отнекиваться, Лен. А с поездкой… я могу в кассе взаимопомощи спросить, мне не откажут,