Горе от ума. Александр Грибоедов

      Лгунишка он, картежник, вор.

      Я от него было и двери на запор,

      Да мастер услужить: мне и сестре Прасковье

      Двоих арáпченков на ярмарке достал;

      Купил, он говорит, чай в карты сплутовал;

      А мне подарочек, дай Бог ему здоровье!

      Не поздоровится от эдаких похвал,

      И Загорецкий сам не выдержал, пропал.

      Кто этот весельчак? Из звания какого?

      Вон этот? Чацкий.

      Ну? а что нашел смешного?

      Чему он рад? Какой тут смех?

      Над старостью смеяться грех.

      Я помню, ты дитёй с ним часто танцевала,

      Я за уши его дирала, только мало.

      Ждем князя Петра Ильича,

      А князь уж здесь! А я забился там, в портретной.

      Где Скалозуб Сергей Сергеич? а?

      Нет, кажется, что нет. – Он человек заметный –

      Сергей Сергеич Скалозуб.

      Творец мой! оглушил, звончее всяких труб!

      Сергей Сергеич, запоздали;

      А мы вас ждали, ждали, ждали.

      Моя невестушка, которой уж давно

      Об вас говорено.

      Вы прежде были здесь… в полку… в том…

      в гренадерском?

      В его высочества, хотите вы сказать,

      Ново-землянском мушкетерском.

      Не мастерица я полки-то различать.

      А форменные есть отлички:

      В мундирах выпушки, погончики, петлички.

      Пойдемте, батюшка, там вас я насмешу,

      Курьезный вист у нас. За нами, князь! прошу. –

      Ух! я точнёхонько избавилась от петли:

      Ведь полоумный твой отец:

      Дался ему трех сажень удалец, –

      Знакомит, не спросясь, приятно ли нам, нет ли?

      Я вашу партию составил: мосьё Кок,

      Фома Фомич и я.

      Спасибо, мой дружок.

      Ваш шпиц – прелестный шпиц, не более наперстка.

      Я гладил всё его: как шелковая шерстка!

      Спасибо, мой родной.

      Ну! тучу разогнал…

      Нельзя ль не продолжать?

      Чем