Как закалялась любовь. Игорь Алексеевич Будков
махнул рукой Рустам. – В сорок седьмом доме дважды высыпали. Новый дворник две недели отработал и уехал, свадьбу гуляет. И в двадцать седьмом уехал, – он обхватил голову руками и закачался на ведре. – На каком ишаке к ним подъехать?
– Иди чай попей, – Николай помог Рустаму встать с ведра и, придерживая его за локоть, подталкивал с помойки.
– Я подежурю. Баксы не трону, будь спокоен.
Николай проводил Рустама взглядом и повернулся к контейнерам. Нужно вспомнить все, чему его учили в школе полиции. Необходимо найти фальшивомонетчиков самому и доказать всем, что он не зря получает зарплату участкового.
Он мысленно открыл учебник криминалистики, и перед глазами ясно, во всем великолепии всплыл образ Маргариты. Усилием воли он прогнал улыбку со своего лица и вновь ушел в криминалистику. В голове будто молоточками застучали мысли: «Дедуктивный метод… Шерлок Холмс».
«Тьфу на тебя», – мысленно обругал он сам себя. Извилины в мозгу вновь попытались перевернуть страницы учебника криминалистики, но в голове отчетливо проступило: «Шерше ля фам».
– Шерше ля фам, – прошептал он и вновь расплылся в улыбке.
Образ Маргариты заслонил собой всю помойку.
Учебник криминалистики не открывался.
«Шерше ля фам», – витало в весеннем воздухе.
– Первая леди, – Грин рассматривал через лупу лицо американского президента на купюре. – Первая леди, говорю, нужна. Имеется? Первая леди, говорю, имеется или не имеется? – с этим вопросом он обратился к вошедшему в комнату кандидату в президенты.
– Нет. Не имеется, – мужчина в черном пренебрежительно махнул рукой. – Им там женщины не очень нужны. У них вседозволенность в моде, ЛГБТ-сообщество.
– Чтобы без первой леди… – Грин оторвался от купюры. – Сомневаюсь насчет электората.
– ЛГБТ-сообщество в моде, – в черном поднял назидательно палец кверху. – Нужно прикинуться одним из них.
– Голубым? – подключился к разговору из соседней комнаты Еврик.
– Нет. Голубым у меня не получится. Эти педерасты меня сразу раскусят. Ушлые.
– А кем же тогда? – откинулся на стуле Грин.
– Трансвеститом. Дешево и сердито, – в черном громко хохотнул.
– Да, действительно, – Грин улыбнулся. – И все счастливы.
Николай уже минут десять медленно бродил со счастливым лицом около помойки из стороны в сторону, заложив руки за спину, когда его внезапно окликнули.
– Здравствуйте, Николай Николаевич, – на него смотрела таинственная незнакомка, молодая женщина неопрятного вида. – Весьма признательна за ваш визит ко мне на помойку. Мне, право, так неловко, вы застигли меня врасплох, – она обвела виноватыми глазами территорию. – У меня не убрано, все так разбросано. Какой конфуз.
– Полноте. Не нужно так убиваться, – вдруг ответил Николай в ее манере и сам удивился. – Я вскоре откланяюсь.
– Отчего же? – удивилась она. – Я не тороплюсь. Скажите лучше, как самочувствие Маргариты Николаевны? Здоровы