Алое восстание. Пирс Браун
и для высших цветов, куда остальным вход заказан, только по приглашениям. Попасть к золотым или медным – великая честь, зато любой медный может сколько угодно ошиваться в барах и борделях алых кварталов или торговаться на шумном базаре, в недра которого мы сейчас углубляемся.
В воздухе висит тяжелая смесь запахов человеческих тел, еды и автомобильных выхлопов. Среди тесных проулков и проходов мне легче, чем на широких улицах, к открытым пространствам и звездам в высоком небе надо еще привыкнуть. В лабиринтах базара тоже горят фонари и мелькает реклама, но все равно царит сумрак. Толпа галдит и напирает со всех сторон, а неряшливые дома, ощетинившиеся балконами и связанные паутиной переходов, будто сходятся над головой. Здесь сыро и грязно и крабы почти не попадаются. По словам Танцора, на базаре есть места, куда не стоит соваться даже черным.
– Чем больше людей, тем легче человечество раскалывается, – говорит он.
Странное ощущение, когда в толпе никто тебя не знает и никому нет дела до тебя. В Ликосе на каждом шагу сталкиваешься с теми, кто с тобой рос, с кем ты дрался, за кем ухаживал, а здесь кто-нибудь налетает на тебя в толпе и даже не думает извиняться. Не нравится мне город, одиноко тут как-то.
– Нам сюда. – Танцор показывает на низкий вход в каменной стене, над которым мерцает летящий электронный дракон.
Перед дверью высится массивный бурый страж с обонятельным имплантатом в носу. Приходится ждать, пока он обнюхает нас. Человек-гора, рядом с ним даже Танцор смотрится хиляком.
– Краска в волосах! – Страж кивает на меня. – Ржавье.
Из-за пояса у него торчит лучевик, в рукаве нож – это видно по движениям руки. На порог выходит еще один бурый, у того в карих глазах мерцают рубиновые наносхемы.
– Что с ним? Хочет пройти? – Бугай сплевывает. – Хорош пялиться, не то выну из тебя печенку да толкну на рынке.
Он думает, что я нарываюсь, но я всего лишь заинтересовался его рубинами. Чтобы успокоить, улыбаюсь и подмигиваю, как у нас принято, но он выхватывает нож. Видать, здесь и правила другие.
– Ну давай, давай! – шипит бугай. – Че, зассал?
– Нас ждет Микки, – перебивает Танцор.
Тот, что с носовыми имплантатами, замечает сухую руку Танцора.
– Не знаю я никакого Микки, убогий. – Оборачивается к другому. – А ты?
– Не-а, нет тут таких.
– Вот и славненько. – Танцор кладет руку на лучевик под полой куртки. – Раз не знаете, вам не придется объяснять Микки, почему его… щедрым друзьям не удалось с ним повидаться. – Он распахивает куртку, показывая знак на рукоятке – шлем Ареса.
– Черт! – Носатый опасливо сглатывает. Толкая друг друга, стражи поспешно открывают дверь. – П-попрошу сдать оружие.
– Обойдетесь.
Изнутри к нам кидаются еще трое, но Гармони в свою очередь распахивает куртку. К животу у нее примотана бомба, в руке мигает детонатор.
Носатый снова сглатывает и кивает:
– Проходите.
В подвальчике