Книга осенних демонов. Ярослав Гжендович
которое звучало не как суахили, а суахили у Зембы был уже на слуху. Одно слово звучало понятно и страшно, как приговор. Слово, которое повторялось почти в каждом предложении главаря: «Африкаанс».
Земба посмотрел на взятый напрокат в Йоханнесбурге «лендровер» своей группы, который ярко горел южноафриканскими регистрационными номерами.
Африкаанс. Африканеры. Граждане Южно-Африканской Республики. Белые посреди пустыни с машинами прямиком из ЮАР. Независимо от того, к какой организации принадлежали эти типы, если вообще к какой-нибудь принадлежали, они были черными. Это могло означать только одно. Смерть.
Один из боевиков передал товарищу оружие и энергично вскочил в кузов пикапа, после чего выкатил из него, пиная ногами, почти два десятка автомобильных покрышек. Земба почувствовал, как леденеет тело. С остановившимся взглядом и окаменевшим лицом он смотрел, как в их сторону катятся покрышки, как этот тип спрыгивает с кузова машины, держа в руках две чавкающие канистры с бензином.
В мертвой тишине Крицкий осел на землю, осел мягко, как куртка, которую нечаянно уронили; веки у него дрожали, а под ними виднелись белки закатившихся глаз.
– О боже! Живые факелы! – пробормотал Стефан угасающим голосом.
Это очень популярный в Южной Африке метод политической борьбы. Нужно взять кого-то с противоположными взглядами или в футболке не той, что надо, и надеть на него три-четыре старые покрышки. Покрышки не очень хотят пролезать через плечи, поэтому нужно применить силу, надеть, сдирая кожу и калеча обвиняемого проволокой, которая вылезает из резины. Надетая покрышка очень хорошо сковывает движения, намного лучше, чем смирительная рубашка. Ее невозможно снять, можно только разрезать. Она сдавливает плечи и грудную клетку, подобно кольцам анаконды. Ты не можешь дышать. Затем берется канистра с бензином и ее содержимое выливается обвиняемому на голову. От бензина у тебя слипаются волосы, он ест глаза и попадает в рот. Ты давишься им и кашляешь вонючим топливом, вся кожа моментально высыхает и горит под пленкой холодной испаряющейся жидкости. Одежда намокает до носков. Бензин хлюпает в ботинках. Выедает глаза, но в этот момент ты не обращаешь на это внимания, потому что больше похож на ошалевшее от паники животное. Ты орешь во все горло ужасным нечеловеческим голосом, от которого седеют деревья, от которого сам Бог мог бы сойти с ума. Ты воешь, не обращая внимания на то, что жидкость попадает в рот, жжет вытаращенные глаза, которые ты не можешь закрыть ни за какие сокровища в мире, потому что тогда ты потеряешь самую лучшую часть зрелища. Вот твой политический противник отставляет канистру и срывает пучок желтой высохшей травы. А в Африке вся трава желтая и высохшая. Оппонент скручивает пучок в солидную веревку, такую толстую, чтобы горела как следует и не погасла сразу, но одновременно чтобы была достаточно плотная – ведь он же не хочет обжечься. В этом климате ничего нормально не заживает, а сразу гноится. Особенно ожоги. Он слишком занят, чтобы слушать твои