Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика. Маргарита Бычкова
историк, в трудах которого источниковедение достигло высшего для буржуазной историографии предела» (В. Л. Янин); «разносторонность интересов ученого была обусловлена его пониманием исторического источниковедения, единства письменного источника и вещественного…» (Л. Н. Простоволосова); «историк по образованию, владелец музея стал крупнейшим в России специалистом в области вспомогательных исторических дисциплин… то, что он начинал, теперь называется «комплексным источниковедением» (М. Л. Свойский).
Такое же разнообразие оценок деятельности Н. П. Лихачева было и при его жизни. Еще двадцатилетним, начинающим ученым он понял, что главное для него – «всепоглощающая страсть к архивным и кабинетным разысканиям» при полном отвращении «к административной деятельности» и «хладнокровное отношение к педагогической» деятельности. Поэтому Н. П. Лихачев так и не сделал чиновничьей карьеры, хотя какое-то время работал в Публичной библиотеке, не стал популярным лектором, хотя преподавал в Петербургском археологическом институте.
Разносторонняя критика развернулась и вокруг его докторской защиты (1891 г.); докторский диспут длился шесть с половиной часов, а затем продолжался на страницах газет. Н. П. Лихачева обвиняли в узости темы, увлечении фактами, его сочинение «Бумага и древнейшие бумажные мельницы в Московском государстве» сравнивалось с библиотечным каталогом. Однако любому, когда-либо обратившемуся к его работам, видно, что они написаны с истинным увлечением и любовью к источнику, к затронутой теме.
О Лихачеве мало вспоминают как об активном организаторе науки, а ведь он не только состоял почти во всех исторических обществах России, он сам был одним из основателей Русского генеалогического общества в С.-Петербурге, издал четыре тома «Известий РГО», был в числе тех, кто возобновил деятельность РГО в 1919 г. В одном из протоколов заседания общества было записано, что Лихачев подарил все свои записи об истории родословных книг Ю. В. Татищеву, который собирался изучать историю создания рукописей.
Николай Петрович Лихачев принадлежал к старинной дворянской семье, упоминания о деятельности его предков восходят к XV в. Сам Лихачев блестяще охарактеризовал положение своей семьи в русской истории, дав обобщающую характеристику формирования административного аппарата России XVII в.: «В Московской Руси довольно ясно различались два слоя служилых людей – люди родословные и неродословные… Люди родословные обыкновенно своих юных сочленов устраивали на службу не ниже московского дворянства, а многие стольниками с малых лет. Для таких фамилий деловая, приказная служба была редким исключением. Неродословное дворянство, чтобы выбиться из рядовых детей боярских, получить положение и почести, наоборот, выдвигало лучших своих представителей именно путем службы в приказах».
Не доверяя пышной родословной легенде Лихачевых, Николай Петрович полагал, что его предки принадлежали к тем детям боярским, которых