Я тебя испорчу. P.S. Твой подонок. Виктория Вишневская
летящее в низ живота.
Тогда, в зале, я чувствовала то же самое. И меня это бесит! Нереально бесит!
Пытаюсь оторваться, бью его по плечам.
Мне не нравится! Абсолютно!
Не так целуются! Ростик по-другому это делает… Более влажно, медленно, как французский поцелуй.
А здесь… Другой коктейль. И от него я не пьянею.
Кусаю его за губу, разрывая поцелуй.
И отшатываюсь, будто на меня летит метеорит. И всё это зря, ведь он и так меня настигнет.
И оказываюсь права. Руки его по-прежнему держат в тисках.
– Ты! Подонок! Урод! Ты что, не понимаешь? – тяжело дышу и снова бью его по широким и мускулистым плечам. Они у него нереальные. Он, случайно, не пловец? – У меня есть парень! Моральная ты скотина!
Внезапно его пальцы смыкаются на моих щеках. Так грубо и больно, что я замираю. Пугаюсь, вглядываюсь в суровое лицо, карие, леденящие душу глаза.
– Следи за словами, – вдруг зло выпаливает. От того игривого парня не осталось ни следа. – Иначе мне придётся поставить тебя здесь на колени и занять твой рот членом.
Холодный баритон парализует ноги. Как и вульгарно брошенные слова.
З-занять рот ч-членом?
– Но это же правда, – шепчу в ужасе, невольно воспроизводя это в голове. Но почему-то не в оживлённом парке. А где-то в тёмной комнате, наедине. Он стоит в полный рост, держит меня за волосы. Приказывает сесть. И я сажусь. Расстёгиваю молнию. Выпускаю член из трусов, а потом подаюсь вперёд, и…
Дура! Больная! О чём ты думаешь?
Совсем с ума сошла?!
– Не хочешь слушать – отдай ключи, – шепчу, чувствуя омерзение к самой себе.
Я не Ростика представила. А Спартака.
– Я передумал, – грубо отпускает меня. Только сейчас понимаю, как болят челюсти. Машинально тянусь к ней пальцами, но одёргиваю их, не показывая слабости. И того, что мне больно. – Пусть твой парень придёт под мост. Вон тот, – указывает в сторону, за оживлённую толпу.
Я чисто машинально смотрю туда. Не длинный мост, украшенный фонарями в честь праздника. Под ним простирается речка с небольшими берегами. И как назло – там ничуть не людно.
– Через двадцать минут, – зло кидает. Кажется, зря я его так… – Не придёт – ключи не получишь.
Он демонстративно достаёт их из кармана спортивок. Звенит, привлекая моё внимание, как блестяшки ворону.
– Ты ведь обещал… – выдыхаю. – Что если я приду на фестиваль…
– Ты же хотела, чтобы мы встретились один на один, – пожирает меня глазами. Но смотрит холодно. С такой физиономией, будто так и говоря: «ты влипла». – Я решил. Ты права, надо. Не придёт сам – увижу в следующий раз, и твоему пацану не жить. Пусть готовится к санаторию. Ему надо будет поправить здоровье.
Он говорит это на полном серьёзе.
Меня бросает то в жар, то в холод.
Парень ослабляет хватку и, засунув руки в карманы, мажет по мне стальным взглядом и разворачивается ко мне спиной.
– Ты и так поцеловал меня! – кричу ему вслед. Плевать, что меня слышат. Народ гудит, все переговариваются