Избранное. Мудрость Пушкина. Михаил Осипович Гершензон

Избранное. Мудрость Пушкина - Михаил Осипович Гершензон


Скачать книгу
сердце, жертва заблуждений,

      Среди порочных упоений

      Хранит один святой залог,

      Одно божественное чувство[11].

      Он пел о себе, о своем умилении. И этот же образ ущербного человека, носящего в себе «святой залог», он много лет спустя нарисовал еще раз, но уже взнесенным высоко над землей, отрешенным от всего дольнего, – в лице «Бедного рыцаря». Он сам хотел бы взлететь туда – если бы ему крылья!

      Далекий, вожделенный брег!

      Туда б, сказав прости ущелью,

      Подняться к вольной вышине;

      Туда б, в заоблачную келью,

      В соседство Бога скрыться мне!

      «Жар умиленья», «чистое упоенье любви» не спасли Пушкина. С годами его бесчувствие все усиливалось. В 1826 году он пережил тот миг преображения, который запечатлен в «Пророке». Мицкевич говорит о «Пророке»: это было начало новой эры в жизни Пушкина, но у него не достало силы осуществить это предчувствие. Если бы мысль Мицкевича стала известна Пушкину, он без сомненья подтвердил бы ее, но виновным не признал бы себя: он твердо знал, что царство Божие не стяжается усилиями. Можно думать, что, потрясенный своей неудачей, сознав свою обреченность, он с тех пор стал еще быстрее клониться к упадку. К 1827—28 годам относятся самые безотрадные его строки. В 7-й песне «Онегина», дивясь тяжелому чувству, которое пробуждает в нем весна, он спрашивает себя:

      Или мне чуждо наслажденье,

      И все, что радует, живит,

      Все, что ликует и блестит,

      Наводит скуку и томленье

      На душу, мертвую давно,

      И все ей кажется темно?

      Какое горькое признанье! Теперь бывают минуты, когда он – почти как один из толпы, живой мертвец. Разве не о духовной смерти говорят эти строки:

      Цели нет передо мною,

      Сердце пусто, празден ум,

      И томит меня тоскою

      Однозвучный жизни шум.

      Так ли он принимал жизнь в пору юности своей, так ли отвечал на вызовы судьбы? Теперь, в 1828 году, – какая надломленность в нем!

      Бурной жизнью утомленный,

      Равнодушно бури жду:

      Может быть еще спасенный

      Снова пристань я найду{26}.

      Позднее это чувство просветляется в Пушкине. Он решил: больше нечего ждать, надо помириться на том малом, что даровано. Этим смирением внушена Пушкину трогательная элегия «Безумных лет угасшее веселье». Минутами он пытается разуверить себя и воспрянуть, но как сильно он понизил свои требования!

      О нет, мне жизнь не надоела,

      Я жить люблю, я жить хочу!

      Душа не вовсе охладела,

      Утратя молодость свою.

      Еще хранятся наслажденья

      Для любопытства моего,

      Для милых снов воображенья…

      Нельзя без волненья читать эти строки, – да Пушкин и не смог дописать их, точно муза, плача, отвернула свое лицо. Было естественно, что Пушкин именно в 1830 году решил жениться. Его женитьба была только обнаружением того созревшего состояния души, которое выражалось в его суждениях о своем поступке: «Нет иного счастья, как на обычных путях, к тому же я женюсь без упоенья»{27}. Правда, ему оставалось еще, на наш взгляд,


Скачать книгу

<p>11</p>

Сравн. в «Разговоре книгопродавца с поэтом»:

Одна бы в сердце пламенелаЛампадой чистою любви…

Это – та, в сердце, «святыня строгая», которая озаряет «спасенный чудом уголок».

<p>26</p>

Из стихотворения «Предчувствие» (1828). Стихотворение написано в связи с делом о распространении стихотворения «Из Андрея Шенье» и допросами о принадлежности Пушкину «Гавриилиады».

<p>27</p>

Из письма к Н. И. Кривцову от 10 февраля 1831 года: «<…> Счастья мне не было. Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей <…>» (X. С. 264).