Десант местного значения. Роман Грибанов
наносят удар по транспортам.
«Гладко было на бумаге», – пробормотал он про себя начало известной русской поговорки. В реальности все пошло наперекосяк. Сначала отряд советских эсминцев был атакован с воздуха, и капитан в который раз убедился, что ПВО эсминцев, что проекта 30бис, что проекта 31К, что проекта 56, совершенно никуда не годится. Самолеты с потрясающей легкостью вывели из строя сразу два корабля, «Блестящий» и «Возмущенный». Когда катера проходили мимо них, «Возмущенный» уже затонул, а горящий «Блестящий» выбросился на берег, южнее острова Бабушкин Камень. Балабанов только скрипнул зубами и отвернулся при виде людей, еще державшихся на воде после гибели эсминца. И передал по всем катерам отряда: «Скорость не снижать и с курса не отворачивать». На молчаливые укоризненные взгляды команды он никак не отреагировал, в любую минуту могли появиться самолеты противника, и тогда они сами погибнут, вдобавок без толку. И вот катера поравнялись с Тремя Братьями, выходя на простор Авачинского залива.
Открывшаяся перед ним картина морского боя привела его в замешательство. Прямо перед ними, в четырех милях стоял горящий эсминец типа «Гиринг». Несмотря на то, что он был сильно избит, имел значительный дифферент на корму, тонуть он не собирался. Судя по всему, артиллерия его была тоже не боеспособна, иначе он бы уже открыл огонь по таким опасным целям, как торпедные катера. Немного восточнее вяло перестреливались четыре корабля, два «Гиринга» и «Влиятельный» с «Бесшумным». Они потихоньку ползли на юго-восток, причем наши эсминцы шли курсом на сближение с американцами. Американцев, судя по всплескам, вдобавок обстреливали как минимум две береговые батареи, причем одна из них № 501, высокие столбы от крупнокалиберных снарядов ясно давали это понять. Все четыре корабля горели, но ход не теряли и тонуть пока не собирались. Вся южная часть залива, почти от мыса Ставицкого и миль на пять к востоку, была затянута дымовой завесой. Перед ней, под берегом, стоял один фрегат типа «Бакли», тоже горящий, вдобавок с сильным дифферентом на корму. Еще один фрегат упорно шел на восток, ставя еще один слой дымовой завесы. Его кто-то обстреливал, явно с берега, но он упрямо продолжал свое дело. Причину такого упорства капитан Балабанов понял сразу, как только получил доклад от оператора стрельбовой РЛС.
Вся акватория к югу от дымовой завесы была накрыта помехами, настолько сильными, что обеспечить надежный захват целей было нереально. Из раздумий капитана вывели несколько разрывов снарядов, вставших неподалеку от катеров отряда. Кто стрелял по ним, стало сразу ясно. Американские эсминцы были заняты, и сильно, а вот на борту фрегатов, как стоящего, так и идущего на восток, снова пробежали цепочки выстрелов.
«Ну, правильно, до них всего ничего, могут даже со своими трехдюймовками попробовать нас достать. Но надо что-то делать!» И Балабанов решился.
– Ракетным катерам, курс двадцать, полный ход!
Капитан решил разорвать дистанцию с американскими кораблями. Максимальная