Небеса наоборот. Максим Сергеевич Толстов
заглянуть мужу в глаза, ей пришлось сильно запрокинуть крашеную каштановую головку.
– А ребёнка ты как смог сделать, Петя?.. Сыну твоему уже три года, а ты до сих пор жить так и не научился.
– Я думал, что ты взяла мой паспорт. Ты сказала…
Она закрыла лицо руками:
– Ты опять умудрился всё испортить. Как у тебя это получается, не понимаю.
Он попробовал что-то возразить…
– Заткнись, – произнесла холодно и протянула девушке свои документы и свидетельство о рождении сына. – Я с тобой разведусь, Петя, серьёзно. Я больше так не могу.
Он удивлённо округлил глаза:
– Лида… вы полетите без меня?..
– А ты хочешь, чтобы мы с Дениской страдали из-за твоей рассеянности? Ты же не хочешь, чтобы мы страдали?
– Я не хочу, чтобы вы страдали.
– Тогда не беси меня.
Настойчивый голос оператора ворвался в Жизни ожидающих:
«Внимание! Объявляется посадка на рейс номер 2127, оправляющийся в 10 часов пять минут из Москвы в Каир! Просьба, пассажиров…»
– Всё, Петя, мы побежали. Желаем тебе приятного отпуска в нашей уютной однокомнатной квартире. Да, сынок? Желаем мы папе приятного отпуска? – Дениска радостно закивал. – Желаем, ага. Мой ты любимый, – поцеловала сына в голову. Дальше – мужу. – Я пришлю тебе фотографии нашей гостиницы.
– Но… – его брови нахмурились, мозг попытался сформулировать претензию и не смог. «Но» так и осталось единственным, что он смог сказать на прощание. Хотя допускается вариант, что Петя Хвостеев своим «но» хотел не поспорить, а поддержать свою молодую супругу, словно задорную лошадку. «Но!» – то есть «вперёд», «смелей».
Истинное значение двух букв пусть останется в тайнике Петиной Души.
Лида поцеловала или, скорее, коснулась губами щеки мужа и, гордо держа маленького Дениску за руку, ускрипела в направлении солнечного отпуска.
Петя остался стоять на месте.
Ему казалось, что он убит.
Ему казалось…
Петя Хвостеев – двадцатипятилетний создатель интернет-сайтов ещё не знал, что, расставшись с женой, выиграл счастливый билет.
Ровно сто сорок биографий, ровно сто сорок разных личных историй, предвкушений, страхов, фантазий, надежд, сомнений отделились от безымянной массы ожидавших свои рейсы пассажиров и выдвинулись к комнате досмотра. Дальше два шипящих автобуса, короткое путешествие до самолёта и, собственно, сам тяжеловесный «страус», как называл своё воздушное судно капитан Кротов.
Холодный августовский ветер ударил по невыспавшимся лицам, пытаясь, кажется, замедлить процессию, но настойчивый в своих неуверенных желаниях, местами неразговорчивый, местами даже унылый поток пассажиров всё же выдвинулся по ступенькам вверх. Трап был подан, у входа в салон гостей поджидала красавица бортпроводница.
– С добрым утром, – поприветствовала красавица пожилую даму в очках и лёгком пальто.
Та кивнула:
– Здрасьте, милочка. У меня к вам будет маленькая просьба: пересадите меня, пожалуйста, к иллюминатору. Я, знаете ли, люблю во время