Волжская рапсодия. Наталья Есина
клубком на табуретке со свисающей до пола шалью, поднялась по лестнице на второй этаж, стараясь не стучать каблуками.
Небольшую залу заполняло солнце, просачиваясь сквозь драпированный тюль. На потолке крепились на планках светильники, направленные на увешанные картинами стены. «Портреты в золотистых рамках, весенние пейзажи и большая картина лунной ночи над рекой. Смотрят удивленно друг на друга и не могут понять, как оказались в одной компании. Пожалуй, надо вас развлечь».
У стены между двумя арочными проемами стоял черный рояль. Дарья подошла к нему, открыла крышку. Потом встала и по очереди заглянула в соседние залы – они пустовали. Вернулась к инструменту. Села на круглую табуретку – та недовольно скрипнула. С минуту думала, что сыграть, и медленно погрузила пальцы в прохладные клавиши.
Задумчивая мелодия поднялась из недр рояля и включилась в неспешную беседу с аккомпанементом15. Увещевала. Спорила, наполняясь силой, словно обескровленная река в период половодья…
Когда отзвучал финальный примирительный аккорд, за спиной раздались редкие хлопки.
– Господи! – Дарья резко крутанулась на табуретке.
Перед ней стоял основоположник русской национальной оперы, сошедший с литографического портрета Петра Федоровича Бореля.16 Дарья открыла рот, намереваясь что-либо сказать, но язык не слушался. Она продолжала удивленно хлопать ресницами, осознавая, что со стороны наверняка выглядит глупо.
– Да-да! – импозантный мужчина в приталенном двубортном пиджаке, с черной бабочкой, плотно обхватывающей ворот белой рубашки, пригладил зализанные на косой пробор волосы с проседью: – Мне постоянно говорят, что я – вылитый Михаил Иванович!17 – Он почесал бороду и склонил голову, словно ожидал сорвать овации после удачно исполненной арии.
– Извините… – Дарья не знала, как реагировать. Она закрыла крышку рояля и хотела встать, но двойник композитора с неожиданной ловкостью очутился рядом.
– Нет-нет! – он мягко нажал на плечо Дарьи, – Сыграйте, пожалуйста, еще что-нибудь из Ференца.
– Я… – Дарья растерялась, – вы… – Она положила руки на колени.
– О-о! Я ввел вас в состояние смятенья своим внезапно-быстрым появлением. Не так ли? – он широко улыбнулся и забавно пошевелил кустистыми бровями.
Неожиданно для себя Дарья расхохоталась. Гулким эхом ее смех облетел залы музея и спрятался где-то под потолком.
– Простите, я… – она не могла остановиться.
Незнакомец выжидающе смотрел и улыбался уголками губ. Потом достал из кармана пиджака кипенно-белый носовой платок и протянул Дарье:
– Прежде чем вы продолжите играть или смеяться – выбирайте сами, – позвольте представиться. – Он галантно шаркнул ногой: – Ваш покорный слуга, директор Драматического театра имени Александра Николаевича Островского, Альберт Игоревич Бескрайних.
Дарья пожала протянутую пухлую теплую руку с пальцами-колбасками:
– Дарья…
Альберт
Ференц Лист «Утешение» № 5 Ми-мажор.
Петра Федоровича Борель (1829-1898 гг.) – русский живописец, акварелист, литограф, портретист.
Глинка Михаил Иванович (1804–1857 гг.) – выдающийся композитор, создатель русской национальной оперы. С 1837 года занимал должность капельмейстера Придворной певческой капеллы и вместе с А. Ф. Львовым заложил основы музыкально-инструментального образования в России. Известные оперы композитора «Иван Сусанин» («Жизнь за царя») и «Руслан и Людмила», оказавшие огромное влияние на развитие русского оперного искусства, в 1836 и 1842 годах впервые были поставлены в Петербурге на сцене Большого императорского театра.