Посреди времен, или Карта моей памяти. Владимир Кантор
с отца Александра. Уже позже, попав в этот домик, я оценил писательскую точность и зоркость Кормера. Приведу его описание, чтобы не повторять уже написанного: «На столе стояла пишущая машинка, накрытая вышитой салфеткой, полка с книгами (были видны несколько роскошно переплетенных красных томов “Добротолюбия”), проигрыватель, маленький приемник, какие-то бронзовые вещицы, подсвечник, череп, в середине на полке выделялась голова Данте из черного металла или тонированного гипса. На этой же стене, над столом и вокруг, висели большое резное распятие, фотографии и картины в рамочках: два или три портрета Владимира Соловьёва, репродукция с картины Нестерова “Философы”, изображающая Сергия Булгакова еще в пиджаке и плаще и Флоренского в рясе, а также бесчисленные портреты каких-то неизвестных седобородых монахов, старух монахинь и священников. По левую руку от стола в торцовой стене пристройки было окно, задернутое легкими шторками с современным веселеньким абстрактным геометрическим рисунком, и дальше в углу – киот и складной аналой с большою Библией, заложенной широкими лентами. Иконы, в основном старые, без окладов, развешены были также и над окном, и на другой стене, слева, возле стеллажа с книгами. Уставленные ровно, корешок к корешку, книги выдавали библиофильские наклонности хозяина». В те ранние (для меня) годы я знакомился и с отцом Александром, и с героями катакомбной церкви сквозь призму литературы. В романе был описан герой катакомбной церкви отец Иван. К тому моменту я вроде бы уже выбирался из марксистско-советской парадигмы, опять же с помощью литературы – Достоевского. Но возможность увидеть въявь существующих людей из другого мира, я бы даже сказал, другого измерения, не живущих по нормам советского общества и в силу этого казавшихся совершенно свободными, придавала некую бинокулярность взгляду на мир. В романе, кстати, был и портрет Жени Барабанова, юного адепта отца Александра (с ним я познакомился в начале 90-х, а подробнее общался в Германии в 1992 г.).
Но вернусь к теме. Как ты полагаешь, насколько было опасно быть прихожанином катакомбной церкви? Так что твое мини-эссе все же необходимо.
ВК
25.02.2014
Дорогой Владимир!
Одна из ключевых тем, затронутых тобой, – катакомбная церковь, в лоне которой воспитывался отец Александр и идеалам которой оставался верен всю свою жизнь. Но нынешнее поколение читателей вряд ли знакомо с этим феноменом. Поэтому придется прибегнуть к историческому исследованию. Большевики отличались основательностью. Особенно в делах разрушения. Недаром в «Интернационале» звучали строки: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…» Им это удалось сделать довольно быстро. К 1922 г. были разрушены все социальные институты царской России. Оставалась лишь Русская Церковь. Богоборец Ульянов-Ленин решил, воспользовавшись страшным голодом 1921 г., уничтожить и Церковь. Кстати, голод был следствием так называемой «продразверстки» и Гражданской войны.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст