Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов. Эндрю Нагорски
французской школе. Когда её отец получил заказ на написание портретов вюртембергской королевской четы, Сигрид провела несколько месяцев в школе в Германии, где не только освоила язык, но и получила представление о местном отношении к жизни.
«В те времена иностранных художников к германским дворам приглашали редко, так что другие девочки старались быть очень милыми со мной, – вспоминала Сигрид. – Но было понятно, что если ты не немец, то ты дефектный. И если иностранец не восторгался и не преклонялся перед немецкой Культурой, то к нему в лучшем случае относились со снисхождением».
Шульц изучала в Сорбонне международное право, а потом отправилась с родителями в Берлин. Оттуда она следила за событиями Первой мировой войны, глядя со стороны проигрывающих. Когда в 1917 г. США также вступили в войну, ей и её родителям, ставшим «враждебными чужаками», пришлось каждый день отчитываться перед полицией, но она смогла продолжить учебу в Берлинском университете. После войны она стала работать на Chicago Tribune, сотрудничая с берлинским корреспондентом этой газеты Ричардом Генри Литтлом, на которого произвело большое впечатление её знание языков. Еще только поступив на свою новую работу, в 1919 г., она продемонстрировала и талант репортера, сотрудничая с Литтлом. Шульц и Литтл вместе взяли интервью у десятков немецких офицеров, чтобы получить представление об их настроениях в связи с поражением Германии. Большинство из них были сильно недовольны, но особенно это касалось «Редера, желчного спорщика в темно-синей флотской форме», как писала о нем Шульц. Этот немецкий офицер так сказал репортерам: «Не спешите гордиться, американцы. Самое позднее через 25 лет наши страны снова будут воевать. И в следующий раз мы победим, потому что подготовимся лучше, чем вы».
Американцы не рассердились тогда. Наоборот, Шульц писала: «Я прекрасно помню, что в тот день, в 1919 г., нам было очень жалко маленького мстительного Редера. Он так серьезно относился к поражению. Он просто сжигал себя ненавистью».
В 1926 г. Шульц стала главным корреспондентом Chicago Tribune в Центральной Европе и до 1941 г. продолжала жить в Берлине, поражая всех прибывающих в Германию американских корреспондентов (в основном мужчин) своим знанием страны и настойчивостью в поисках интересных историй. Позже, во время Второй мировой войны, она писала об этом в книге Germany Will Try It Again («Германия попробует это еще раз»). По её оценкам, с мнением Редера были согласны очень многие его соотечественники, они стремились отомстить за свое поражение в прошлом глобальном конфликте. К тому моменту она уже прекрасно знала, к чему привела эта жажда мести, так что можно задаться вопросом, не повлияло ли её знание на описание прошлых событий. Но что касается воспоминаний об интервью с Редером, то там она явно лишь добавила одну деталь, подчеркнувшую точность её предсказания: «Когда почти двадцать два года спустя Адольф Гитлер объявил войну Соединенным Штатам, немецким флотом командовал гросс-адмирал Эрих Редер».
Есть много историй о жизни американцев во Франции и Великобритании в межвоенный период, есть даже истории о живших в Советском Союзе. Но по множеству причин американцы, жившие, работавшие или путешествовавшие по Германии во времена прихода к власти Гитлера и формирования Третьего рейха – включая Шульц и многих её коллег, – подобного внимания не привлекали. О них очень часто забывают или же, как в случае дипломата Джорджа Кеннана, помнят, но не за немецкий период их биографии: это лишь глава их жизни, меркнущая на фоне иных событий, сделавших их знаменитыми. Так, Кеннан прославился созданием политики сдерживания Советского Союза, которой следовали президенты страны после войны.
В результате у американцев порой возникает впечатление, что крах Веймарской республики и дальнейший переход к террору и войне происходил в какой-то странной, изолированной от мира стране. Мало кто задумывается, не мог ли кто-то из их соотечественников видеть все это происходящим вживую и рассказывать об увиденном, в рамках своей работы или просто как любопытный наблюдатель, а также как эти рассказы могли влиять на мнение о Германии среди их соотечественников.
Сегодня принято считать, что намерения Гитлера были абсолютно очевидны с самого начала и что единственным результатом его политики могли быть только Вторая мировая война и Холокост. Многие и не представляют, что в 1920-е и даже 1930-е американские репортеры, дипломаты, артисты, социологи, студенты и просто проживающие в Германии совершенно не видели и не понимали того, что происходило у них перед глазами. А ведь у них были места в первом ряду, они видели развитие самой большой драмы XX в. Некоторые из них не просто видели Гитлера вживую, они с ним встречались и разговаривали: и когда он был еще местным агитатором в Мюнхене, и когда он стал всемогущим берлинским диктатором. Для них он был не абстрактным воплощением зла, а вполне живым политиком. Часть американцев начала к нему присматриваться очень рано, остальные заинтересовались, лишь когда он уже пришел к власти. Но даже те, кто не имел возможности столкнуться с ним лично, видели последствия его политики.
Однако они очень по-разному видели и оценивали происходившее в Германии, равно как и то, что представлял собой Гитлер. Некоторые признавали его природную, стихийную силу и талант обращаться к эмоциям