Вождь семейного племени. Людмила Колесникова
заканчивались в 11 вечера.
Я захныкала, что одной страшно. Тогда бабушка наскоро одела нас. Братика завернула в ватное одеяло, взяла на руки, и я потрусила за ними. Вечернюю тишину сотрясал громкий и злобный лай собак. Ближе к полуночи многие спускали с цепи дворовых псов. И тогда ходить по улице становилось небезопасно. Бабушка понеслась вперед с криком: «Беги за мной!» Когда я, запыхавшись, подбежала к калитке, увидела картину, которая потом запечатлелась в памяти на всю жизнь. Свора собак терзала маму! Она лежала ничком на земле, закрыв руками голову, и всхлипывала. Я дико закричала…
– Не кричи! – сурово оборвала бабушка.
Она вручила мне братика, под тяжестью которого я присела. А сама схватила огромную жердь и принялась охаживать ей обнаглевших псов. Визг, вой, мамины рыдания… Из дома в майке и трусах выбежал дедушка. Он обычно крепко спал и ничего не слышал. Ему досталось за это – бабушка в сердцах высказала все, что о нем думала. Маму подняли, обняли, успокоили, осмотрели. К счастью, собаки порвали на ней длинное толстое пальто и покусали только руки. Лицо мама догадалась закрыть воротником. Боясь напугать нас, она старалась не плакать.
В ту ночь я впервые не могла уснуть. И стала панически бояться собак. Никогда не забуду страшных укусов на маминых руках. То, как их лечили и как долго они заживали. Вылечившись, мама стала ходить в вечернюю школу с длинной палкой с пикой на конце, которую ей смастерил дедушка. Он или папа, если не работал во вторую смену, теперь по очереди встречали ее с занятий на поселковой улице.
Как бабушка выдерживала такой режим – днем круговерть по дому, саду и огороду, а вечером до поздней ночи дежурство с внуками, сказать трудно. Но она никогда не жаловалась на усталость, почти не болела и всегда была в форме. И хотя уходила от нас порой в первом часу ночи, в пять утра неизменно была на ногах. Давала курам корм (курям, на ее языке), выгоняла на луг пуховых коз, дававших шерсть для платков, носков и варежек. Ими бабушка обвязывала все наше большое семейство. Каждую свободную минуту садилась за деревянную прялку из своего приданого, энергично работала ногой и пряла бесконечную пряжу, из которой вязала уникальные теплые вещи. Прялку никогда не убирала. Она стояла на почетном месте их комнаты.
Одна из ее шерстяных белых шалей оказалась в моем приданом. Зимой я заворачивала в нее новорожденных дочек, а потом и внуков. Принесешь, бывало, кроху с прогулки, развернешь, а он горяченький! Как же мне было жаль, когда однажды летом обнаружилось, что бабушкин подарок съела моль. Памятная для меня шаль рассыпалась как мука. Ничто не вечно под луной…
Глава 8. Трудоголик
Бабушкин козий бизнес вносил существенную лепту в семейный бюджет. Он оказался ощутимой прибавкой к дедушкиной зарплате каменщика. Три козы с добрейшими мордами и небольшими рогами помогли отстроить новый дом и купить в него обстановку (так называли тогда мебель). А дяде – престижный в те времена мотоцикл с коляской «Урал». Вязала бабушка мастерски. Спицы в ее руках летали как заведенные. Из-под ее