Дерзкая. Крис Кеннеди
следует оставить меня. Как вы говорите, от меня нужно избавиться, так? Тогда избавьтесь от меня.
– Думаю, вы неправильно поняли это слово, – сухо сказал он.
– Но вы должны, – настаивала она. – Я буду для вас только обузой. Я много ем, быстро устаю, и вы понятия не имеете, как я люблю жаловаться. Спросите Гога. Правда, Джейми…
– Идемте. – Он схватил ее за локоть и поднял на ноги.
Глава 12
Когда Джейми тащил ее вслед за собою вниз по лестнице, Ева во многом чувствовала себя грузом, и эта мысль относилась к тем, которые не доставляют особого удовольствия.
Пожалуй, единственное, о чем еще могла думать Ева, так это о руке – мускулистой мощной руке, что удерживает ее запястья словно железным обручем. Возможно, она могла бы освободиться, если бы у него над головой взорвалась комета и оглушила его.
Спустившись по лестнице, они подошли к задней двери, и Рай, положив руку на дверь, взглянул на Джейми, который, прижавшись спиной к стене, локтем прижал к ней и Еву.
Джейми коротко кивнул, и Рай толчком приоткрыл дверь, выглянул наружу, потом широко распахнул ее и, обнажив меч, выскочил во двор. Взглянув направо, потом налево, он, не оборачиваясь, махнул им:
– Идем.
Джейми протолкнул Еву в дверной проем, словно она была овцой, а он молчаливой сторожевой собакой.
– Вы ожидаете нападения? – поинтересовалась она, немного задыхаясь.
– Всегда.
Это было гораздо тревожнее, чем все предыдущие беспокойные мысли. Хотя, конечно, она могла бы убежать. Она всегда была способна убежать. Побег – это ее знамя, ее боевой штандарт, ее герб. Никто не умел исчезать лучше ее.
Она взглянула вниз, на руку Джейми, сомкнутую у нее на запястьях, возможно, именно так он удерживал пленников.
– Роланд дал тебе какие-нибудь описания, Рай? – тихо спросил Джейми, когда они пересекали двор у конюшен, наполненный невероятным количеством цыплят. Ева не заметила следов Роджера, и ее сопровождающие, очевидно, тоже, и почувствовала небольшой прилив гордости.
Приятель Джейми, темноволосый, кареглазый, такой же высокий, но более худой, однако выглядевший не менее грозно, отрицательно покачал головой и, подойдя к воротам конюшни, тихо ответил:
– Нет. Он сказал, что видел только поднятую ими пыль.
Джейми отпустил Еву, только когда они прошли через ворота конюшни в пыльное тепло. Отпрянув, она подавила желание потереть запястья, и не потому, что боялась испытать боль, а потому, что опасалась выдать свое желание коснуться тех мест, которых касался он.
Лучи утреннего света, проникая сквозь щели между досками, бросали тоненькие яркие полоски на лошадей и сено, поэтому все вокруг светилось золотым, коричневым и каштаново-рыжим. Лошади переминались в стойлах, настороженно поднимали мохнатые уши и, поворачиваясь, смотрели на вошедших влажно блестевшими глазами.
Джейми и его напарник вывели своих лошадей, которых оставили оседланными, – очевидно, предвидели, что остановка будет короткой.
Ее темно-коричневая лошадь стояла дальше