Моздокская крепость. Олег Викторович Попов
крохотное поселение в урочище Мез-догу, под боком у русских солдат, опять стало расти и укрепляться. На сей раз – с молчаливого попустительства военных.
У солдат был конкретный приказ – ловить и переправлять в кизлярскую темницу только раскольников, дезертиров и разных личностей вне закона. Новые же мирные поселенцы ни под одну из этих преступных категорий не подпадали.
Слухи на Северном Кавказе всегда разносились стремительно… Заслышав об относительно спокойной жизни под крылом у малого отряда русских солдат, в урочище Мез-догу массово потянулись горцы и беглые рабы.
Грабить и обижать мирных людей, поселившихся рядом с военными, никто не осмеливался… Ведь это бы считалось уже нападением на русский дозорный пост. А он находился под защитой кизлярского гарнизона.
Так что, не прошло и пяти лет, как разноплеменная община вокруг дозорного поста превратилась в целую деревню! По этому поводу не только семейство Кургоко Кончокина, но и вся местная знать в округе пребывала в сильном раздражении.
Они сообща даже написали гневную жалобу на имя русской императрицы Елизаветы Петровны… И выразили государыне в своей петиции серьезное недовольство политикой невыдачи военными скрывающихся в урочище Мез-догу беглых рабов и провинившихся холопов.
Ситуация вокруг этого отдалённого поста кизлярского гарнизона накалилась, со временем, до предела… И, чтобы не обострять более отношения с аборигенами, астраханский губернатор принял решение убрать солдат из урочища Мез-догу.
После ухода русских, плохо вооружённое, самовольное поселение на левом берегу Терека было обречено… И вскоре люди, обосновавшиеся здесь, разбежались по лесам и степям, не в силах далее отражать постоянные нападения соседей. Обжитое местечко, в который уже раз, пришло в полнейшее запустение… На долгие годы.
Однако, именно в это время в Санкт-Петербурге государственные умы окончательно утвердились в мысли строить в стратегически важном для империи урочище Мез-догу крепость. С сильным гарнизоном и многолюдным форштадтом, заселённым дружественными к России горцами.
Хотя новая цитадель и грозила, в перспективе, превратиться в вечный раздражитель для враждебно настроенных к Санкт-Петербургу местных владельцев, возведение её теперь стало очевидным и неизбежным. Вопрос заключался лишь в сроках начала стройки. И выборе наиболее подходящего политического момента для этого.
Хотя русские и не распространялись о своих планах до поры до времени, умный кабардинский владелец Кургоко Кончокин догадался и сам, что соседи будут ставить крепость на его фамильных землях. Он решил не ждать, пока всё окончательно определится без него, где-то там, во властных коридорах Санкт-Петербурга. И начал действовать на опережение.
…Князь, покачиваясь в двигающейся неторопливо передовой кибитке переселенческого обоза, в кампании своих немногословных телохранителей, припомнил события 1760 года. Случившиеся три лета назад.
Тогда