С Евангелием в руках. Георгий Чистяков
трактаты. Богословие здесь всегда было как бы интегрировано в богослужебный чин, в молитву. Сравнительно недавно, уже в середине нашего века Карл Ранер сказал: La vraie théologie se fait à genoux[11]. Византийская литургия – прекрасный образец такого богословия. Две основные темы здесь следующие: а) присутствие Христово среди нас; б) внутреннее единство общины, соединяющейся через евхаристию и причащение Святых Тайн в одно единое целое, в мистическое Тело Христово, иными словами, в Его Церковь. Евхаристия, по какому бы обряду она ни совершалась, удивительным образом и много лучше любого цемента соединяет общину воедино, но в мессе римского обряда это присутствует имплицитно, а в византийской литургии – эксплицитно и в высшей степени выпукло и ярко.
Для нас, христиан конца XX века, осознавших, что христианства вне общины не бывает и наконец понявших, до какой степени прав был Тертуллиан, сказав свое Unus Christianus, nullus Christianus[12], литургия византийского обряда блестяще свидетельствует о том, что чувство общины всегда жило в Церкви, что оно не выдумано нами в XX веке в целях приспособления христианства к условиям современности, а передано нам из поколения в поколение от христиан апостольского времени. При этом важно понять и то, что византийская литургия – это не древняя литургическая драма, по традиции воспроизводимая сегодня в православных храмах, а наше абсолютно личное сегодняшнее приношение Богу. Как это можно понять? Только одним способом – не изучая ее, а участвуя в ней и причащаясь во время нее Святых Христовых Тайн.
Один обряд удивительным образом дополняется другим: Западный – Византийским. Мы преподаем Святые Тайны младенцам по слову Иисусову: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф 19: 14). После революции в русских храмах на Западе, наблюдая за тем, как причащаются младенцы (об этом мне рассказывал один старый католический священник, всю жизнь прослуживший близ Парижа), католики увидели, до какой степени важно полное участие в литургии младенцев, из уст которых Бог совершил Себе хвалу.
Мы, православные, наоборот, видя, что дети шести-восьми лет, а то и старше, часто причащаются Святых Тайн как-то по привычке, механически, без страха Божия и должной подготовки, с интересом наблюдаем, бывая на Западе, как у католиков дети готовятся к первому причастию, и, видя тот духовный рост, который дети переживают за недели подготовки к этому событию, понимаем, что и в этом обычае есть свой глубокий смысл.
Святой и его подвиг[13]
Преподобный Сергий Радонежский, в отличие от многих угодников Божьих, почитается нами именно как святой; поэтому закономерно встает вопрос: чем отличается место и роль святого в нашей жизни от тех, что занимают и играют в ней писатель, художник, политик, философ, – что такое святость.
Александр Невский был политиком и полководцем, Тихон Задонский – блестящим писателем, а Роман Сладкопевец
Подлинное богословие делается, стоя на коленях (франц.).
Один христианин – не христианин (лат.).
Статья написана к 600-летию со дня преставления преподобного Сергия Радонежского.