Неестественная смерть. Дороти Ли Сэйерс
переплетах, на которых играл мягкий свет лампы. В комнате стояли рояль, огромный честерфилдский диван со множеством подушек и два кресла той формы, которая так и манила утонуть в них. Импозантного вида дворецкий принес портвейн и поставил поднос на чиппендейловский столик удивительной красоты. В темных углах комнаты, словно алые и желтые стяги, склонялись в огромных вазах охапки махровых тюльпанов.
Не успел доктор мысленно записать нового знакомого в эстеты с литературными наклонностями в поисках материала для человеческой драмы, как в дверях снова появился дворецкий.
– Звонил инспектор Сагг, милорд, и просил вас, если соблаговолите, отзвонить ему, как только вернетесь домой.
– О, в самом деле? Ну так соедините меня с ним, пожалуйста. Это по поводу дела Уорплшема, Чарлз. Сагг, как всегда, напортачил. У пекаря оказалось алиби – естественно, он им запасся. А, спасибо… Алло! Это вы, инспектор? Ну, что я вам говорил? О, к черту формальности. Послушайте: хватайте егеря и вытяните из него, что он видел в песчаном карьере… Да, я знаю, но если вы спросите достаточно убедительно, он все выложит. Нет, разумеется, нет. Если вы спросите, был ли он там, он, естественно, ответит, что нет. А вы скажите, будто вам доподлинно известно, что был и все видел… Да послушайте же! Если он станет что-то мямлить, скажите, что пошлете туда специальную команду и они отведут русло ручья… Хорошо. Не за что. Дайте знать, что получится.
Он положил трубку.
– Простите, доктор. Небольшое дельце. Прошу вас, продолжайте вашу историю. Значит, старая дама скончалась, да? Полагаю, во сне. Усопла самым что ни на есть невинным образом. Все шито-крыто и полный порядок. Конечно, никаких следов борьбы, ран, кровоподтеков или очевидных признаков насилия, так?
– Совершенно верно. В шесть часов она поела – немного бульона и какого-то молочного пудинга. В восемь сиделка сделала ей инъекцию морфия и пошла вынести на ночь вазы с цветами на лестничную площадку. Служанка явилась к хозяйке, чтобы получить распоряжения на следующий день, и пока они разговаривали, в комнату вошла мисс… то есть племянница. Она пробыла там всего минуту-другую и вдруг закричала: «Сестра! Сестра!» Сиделка бросилась к своей подопечной и нашла ее мертвой. Разумеется, первое, что пришло мне в голову: больной случайно ввели двойную дозу морфия…
– Но он, конечно, не мог подействовать так быстро.
– Да, но я подумал, что глубокую кому могли принять за смерть. Однако сиделка заверила меня, что передозировка категорически исключена, и, сосчитав количество использованных ампул морфия, мы убедились, что это действительно так. Не имелось никаких признаков того, что больная чрезмерно напряглась или обо что-то ударилась, пытаясь подняться. Ночной столик был немного отодвинут от кровати, но это сделала племянница, когда вошла и запаниковала при виде тетки без признаков жизни.
– А что насчет бульона и пудинга?
– Эта мысль мне тоже пришла в голову – не то чтобы я заподозрил злой умысел, но подумал: не переела ли больная настолько, что раздувшийся желудок надавил на сердце, или что-то в этом роде. Но, поразмыслив,