Куратор. Оуэн Кинг
очка горняшке в чепчике
Из гардероба в комнатах, принадлежавших прежде сынку министра королевского правительства, Ди реквизировала две большие сумки. Если большинство студентов на волне всеобщего воодушевления записались в волонтеры, то министерский сынок остался верным своему классу и дал тягу из кампуса.
Уложив в сумки свое скромное имущество, она прибавила постельное белье сбежавшего сынка, кое-что из его одежды и разные мелочи, которые, по здравом размышлении, могли оказаться небесполезными. Она поискала денег в обычных местах, но безуспешно. В ящике тумбочки лежала опасная бритва и, к брезгливому неудовольствию и недоумению Ди, человеческий зуб. Бритву Ди взяла, зуб оставила.
Заперев за собой комнаты, она вернулась в общежитие для прислуги. В кухне она взяла кое-какой бакалеи, а в кладовке – щетки, мыло и мастику для пола. Все это тоже отправилось в ее новые сумки.
Одна из горничных, Бетани, вошла в кухню и тихо ахнула, увидев, как Ди распоряжается в кладовой.
– Дора, это же не твои сумки!
– Теперь мои, – отозвалась Ди. – Я нашла новое место и сюда не вернусь.
Бетани была нескладной долговязой девушкой с длинным подбородком, костлявыми локтями и большими ступнями. Она выглядела и держалась так, словно ее с силой тряхнули, так что кости ссыпались внутрь, и сложили заново. Как большинство девушек из университетской обслуги – да и сама Ди, – Бетани была сиротой и выпускницей Ювенильного пансиона. Ди считала, что перетрясли ее именно там.
– Чего еще за новое место? Какое такое новое место?
– Просто место, и все. Ты тоже давай о себе подумай. Университет закрылся и непонятно когда откроется, какой смысл здесь оставаться?
– Но в городе опасно! По улице утром проходила кавалерия, еще до рассвета, – сказала Бетани.
– Значит, патрулировали город. Кому-то надо поддерживать порядок, пока все не уляжется. Мой друг из волонтерского корпуса говорит, что они планируют сформировать новое, более честное правительство. Ты же читала памфлеты!
– Ах, твой дружок? Твой мистер Барнс?
Брак Бетани был одним из жалких предметов ее гордости. Ее муж, Гид, немолодой человек, зарабатывал на полунищенское существование, присматривая за терьерами господина ректора. Бет однажды угораздило обмолвиться, что, обучая щенков, Гид порой даже спит в питомнике. Отвратительные издевки прочей прислуги не замедлили принять вполне предсказуемое направление, но Ди предупредила главную заводилу, что травлю надо прекращать.
(«А с чего бы нам над Бет не позабавиться?» – возмутилась девица. «Вот отделаю тебя совком для угля, тогда поймешь», – ответила Ди, и издевки сразу сошли на нет.)
Ди была разочарована, но не удивлена неблагодарностью Бетани: когда тебя трясут изо всех сил, внутри отбиваются и отлетают куски. Остаток жизни из тебя торчат режущие кромки да острые углы.
– Верно, – сказала она, в упор глядя Бет в глаза. – Мой друг.
Бетани нахмурилась и опустила взгляд на плитки пола, который каждая из них мыла, стоя на коленях, бесчисленное множество раз.
– Пара