Серебряная река. Шеннон А. Чакраборти
– отравление – была сделана много лет назад, и именно Манижа вернула его к жизни. Он умолял ее позволить ему умереть. Она упала на колени, умоляя его не бросать ее.
Тогда она плакала в последний раз до рождения Джамшида.
Она не стала дальше давить на Рустама. Напротив, Манижа попыталась придать своему лицу более спокойное выражение.
– Ты не можешь попросить кухню приготовить мне немного имбирного чая? – спросила она. – Я думаю, это успокоит мой желудок, и я смогу поесть.
Он вздохнул с облегчением. О да, она знала выражение на лице целителя, радующегося тому, что наконец-то перед ним стоит ясная задача.
– Конечно. – Рустам поднялся на ноги, потом пошарил в карманах своего одеяния. – Я принес тебе кое-что. Я знаю, ты любишь, чтобы оно оставалось невидимым, но я подумал… Я подумал, что это даст тебе некоторое утешение. – Он положил ей в руку маленький твердый предмет, сомкнул ее пальцы вокруг него и только после этого отошел от Манижи. – Пусть пламя ярче горит для тебя, Ману.
Сердце Манижи екнуло. Она знала, что держит в руке.
– И тебе желаю того же, дорогой.
Он ушел, поклонившись ей, а Манижа снова вернулась в кровать. И только когда услышала, как закрылась дверь, она приглушила пламя, погрузив комнату в прежнюю полутьму.
Потом она надела на палец древнее кольцо, которое он положил ей в ладонь. Кольцо это повидало всякое. Манижа помнила все его вмятинки и царапинки, потому что ни одному другому предмету не уделяла столько внимания, сколько этому кольцу, которое хранило единственную надежду на спасение для ее племени.
– Пожалуйста, вернись, – прошептала она. – Пожалуйста, спаси нас.
Дарийя
Эти события происходят год или около того спустя после предыдущей главы и содержат спойлеры ко всем трем книгам.
Женщина-джинн взяла один из только что выстиранных бинтов за самый край, словно собиралась вытрясти из него паука. Улыбка появилась на ее лице.
– Это что – шутка?
Дарийя посмотрела на бинт. Ей он показался вполне пригодным, она его вычищала в такой горячей воде, что у нее кожа на руках потрескалась. Потом она высушивала его на солнце.
– Не понимаю, госпожа, – сказала она, стараясь говорить как можно более испуганным голосом. Она ненавидела такое поведение, но давно уже приучила себя смирять тон, разговаривая с этими демонами. Ничто джинны не любили так, как возможность вернуть «грязную кровь» на ее место.
– Они все еще влажные. Ты знаешь разницу между сухим и влажным? Если я уберу их в таком виде, они заплесневеют. И если ты не хочешь объяснять Бану Маниже, почему в ее кладовке растет плесень, ты сейчас пойдешь и выстираешь их заново.
Женщина бросила бинт Дарийе. Та схватила его и в отчаянии посмотрела на всю принесенную ею партию стираного белья. Предполагалось, что это ее последняя корзина, и теперь ее отпустят домой.
– Может быть, я посушу их еще немного на солнце, – предложила