Пьющие чудо. Кирилл Князев
частокол хиленьких рябин, целые горы снега, заботливо собранные работниками ЖЭКа.
Добегаю до угла дома, сворачиваю вправо. Периферийным зрением вижу, что машина осторожно, словно крупная кошка, крадётся следом. В груди жжёт, боль в боку кажется ерундой. Но вот дворы пятиэтажек, вжавшихся в землю перед громадой молодых собратьев, пройдены. Уже видна широкая асфальтовая река трассы, чуть наклонённое бетонное заграждение стоянки.
Враг, похоже, мой манёвр предугадал. Водитель заметно прибавляет газу, автомобиль ненадолго скрывается за кирпичными коробками, чтобы вынырнуть на проезжую часть. Ещё немного – и седан перекроет мне путь к бегству, из просторного салона вырвутся мордовороты, закрутят руки за спину… ясно, что они могли сделать это и раньше, просто боялись в спешке потерять из виду, искали путь, как проще перехватить…
Я останавливаюсь на краю обочины, затравленно верчу головой. Звать на помощь – бессмысленно. Трасса ещё пуста, да и кто в наше время отзовётся?
Из-за поворота, слепя фарами, выруливает импортный грузовик. Не раздумывая, прыгаю ему под колеса. Впереди – только вожделенный бетон забора и белое марево света. Рывок, из последних сил: по ушам бьёт визг тормозов, в спину толкает воздухом – стальная махина прошла всего-то в паре сантиметров. Будь я чуть медленней, всё кончилось бы плохо. Для меня.
А так только для незадачливого водителя и «работодателей». Уже возле самого заграждения слышу грохот, треск, звон стекла. Оборачиваюсь. Грузовик впечатался тупой мордой в чёрный бок иномарки. Я успеваю заметить, как машина, рыча, таранит легковушку. Тащит несколько метров, до первого сугроба. И, моргнув фарами, замирает.
Мой последний в этой погоне финт получается неуклюжим: рука болит настолько сильно, что я с трудом переваливаюсь через бетонные плиты. Как хорошо, что стоянка ныне без хозяина, и колючую проволоку поверх забора давным-давно срезали!
Двухчасовое сидение в сугробе, на морозе – испытание для организма не из лёгких. Но я терплю. Место, которое я выбрал для засады, было когда-то раньше игровой площадкой. За моей спиной – бывший детский сад. Дан говорил, что выпускники садика «Колокольчик» не ушли далеко, и работают в тех же стенах, где когда-то росли. Только вместо игровых комнат – офисы. Повзрослевшим детсадовцам больше не нужна огороженная кустарником площадка. Зато ей, судя по разбросанным коробкам-седушкам, воткнутым в куски пенопласта шприцам и пустым пивным бутылкам, успешно пользуются менее благополучные граждане.
Ну и ещё я.
Со стороны дома, за плотным сплетением ветвей, меня не разглядеть. Зато мне всё видно.
Иногда, не выдерживая колючего холода, я прогуливаюсь по захламлённому асфальту, оставляя компрометирующие следы. Выкуриваю одну за другой сигарету, глядя на знакомое окно пятиэтажки. Жду, когда в нём загорится свет. Это будет знаком, что друг вышел из Канвы. Но пока за стеклом темнота. И я жду.
Возле подъезда три машины перемигиваются алыми всполохами сигнализаций. Либо «работодатели»