Борьба: Пленники Тьмы. Владимир Андерсон
и даже брезгливостью к людям. Он пренебрегал людьми, хотя и был одним из них.
25-ого марта обстановка в группе Донецк-Макеевка изменилась: из центра прибыло сообщение (благо телефоны работали):
«Лично караку Донецка-Макеевки Манхру от броза Славянской колонны Блуха:
С отвращением сообщаю, что некоторое время ранее мне доложили, что вы, карак Манхр, занимаетесь казнокрадством и тайно перевозите добытое сырьё в дарованные вам территории Кубани, сектор 7. Свою причастность к этому отрицать не пытайтесь. От вас требуется в течение двух недель возвратить Империи Тёмного Камня 264 тонны угля. Кроме того, уплатить 36 тысяч роков в качестве штрафа. В случае невыполнения данных требований у вас будут отняты звание, должность, земли и прочее имущество, а сами вы помещены на работу, к своим бывшим подчинённым, где и останетесь до конца дней».
Броз Славянской колонны Блух
После прочтения этого послания у Манхра задёргалось веко, затряслись пальцы на обеих руках, а зелёный змеиный язык вылез наружу и стал неподвижным.
Через полминуты в кабинет карака явился Пожарин. По правилам человеку нельзя было сидеть в присутствии чума – для категории А1 часто делалось исключение. Но в этот раз Пожарин, когда он увидел гримасу на морде своего покровителя, мысли об этом выпрыгнули прочь из его головы.
«Я точно должен тебя поблагодарить! Раб!» – взревел чум.
Пожарин опустил свою широкую голову и уставился в пол.
«Не знаешь, за что?!»
«Не, господин, не знаю».
«Ааа… Не знаешь… А, что мне грозит за это, знаешь?» – Манхр встал из-за стола и подошёл к «своему виновному».
«Нет, господин, не знаю».
С широкого мерзкого размаха Манхр засадил ладонью в «противника». Пожарин отлетел в сторону, к стенке, и, согнувшись, свалился на пол; он хорошо знал, что попробуй он встать, получил бы ещё раз. Спорить с чумов бесполезно – они не способны признать свои ошибки.
«Голову мне скрутят, вот что сделают! Мне! Мне, Манхру, скрутят голову! Слышишь, раб?! Мне! Манхру! Слышишь?!» – Манхр подошёл к лежачему и, что было сил, пнул его ногой. Затем ещё раз. И ещё раз.
«Слышишь, раб? Слышишь?» – карак вошёл в истерику. Он не мог поверить, что такое вообще происходит. Это же просто невозможно. Не его должны судить – другого. Тридцать пятый год он заведует этой областью, к нему никаких претензий, и тут вдруг вот тебе.
После ряда ударов различной силы и эмоциональной окраски Манхр отошёл от полумёртвого всеми ненавистного номера 726629А1 в сторону окна и устремил свои взоры вдаль. И в первый раз в своей разрушительной лживой жизни он объективно взглянул на небо. Имперская пропаганда без тени сомнения изображала Земное Небо как какую-то природную ошибку: в их мире Небо фиолетовое. Теперь это не казалось догматом или вообще весомым утверждением. Манхр впервые смог почувствовать своё «я», уже отделимое, хоть и на незначительное расстояние, от Империи. У него сформировалось собственное мнение.
«Собственное